«Черный пояс» без грифа секретности

Любопытно и странно для неяпонцев, что, в отличие от других религий, синто не содержит чётких моральных установок. Как ни шокирующе это звучит для европейцев, но место привычных для нас представлений о добре и зле здесь занимают понятия чистого и нечистого. Если человек «запачкался», то есть, в нашем понимании, совершил нечто неподобающее, он должен пройти через ритуал очищения. С точки зрения синто, речь не идет о каком-то абсолютном ответе, а скорее о полноте всеобъемлющей истины — во всём её противоречии. Вот что писал об этом Л. Хэрн: «Явно уязвимое место этой доктрины [синто] заключается в учении, что не следует бороться со злыми духами — учение, которое должно вызывать особенно глубокое отвращение у римско-католического чувства. Но между злыми духами христианского и синтоистского вероучений существует громадная разница. Злой “ками” есть лишь дух дурного человека, и не рассматривается в качестве абсолютно дурного, раз есть возможность склонить его на милость. Представления о беспримесном, абсолютном зле не существует на Дальнем Востоке. Абсолютное зло безусловно, чуждо человеческой природе, а поэтому невозможно у духов людей… Синтоизм — самая непосредственная из религий, и потому во многих отношениях — самая рациональная. Она рассматривает страсти не непременно в качестве “злых самих по себе”, а злых лишь в зависимости от причин, условий и степени, в которых им предаются… Пессимист не мог бы обратиться в чистый синтоизм, это учение оптимистично, и всякий, кто питает хорошее мнение о человечестве, не будет сожалеть, что идеи непримиримого зла в синтоизме не существует»[111].

Как это выглядит на практике? Известно, например, что японский архипелаг гораздо больше других частей планеты подвержен воздействию природных катаклизмов — от разрушительных тайфунов до опасных землетрясений, которые происходят каждый год. С точки зрения синто, японцы считают землю частью плавающего мира преходящей, эфемерной природы, получающей от Высшей сущности энергию самовосстановления и вечной трансформации. Вне зависимости от того, насколько колоссальны могут быть эти природные катастрофы, они рассматриваются как форма очищения — мисоги и как природная сила самопреобразования. Это не умаляет бед и горя, которые эти катаклизмы могут принести, но заставляет разум отчасти смириться с их неотвратимостью.

Современные японцы воспринимают синто как совокупность национальных обычаев и традиций, и обряды синто в большинстве своём не рассматриваются как проявление акцентированной религиозности. Синто не требует фанатичного религиозного поклонения и не является предметом сакрализации для неяпонцев. В соответствии с традицией синто, все японцы уже по факту своего рождения являются синтоистами — точно так же как неяпонцы не могут ими стать ни при каких обстоятельствах. Это исключительно важное положение устраняет саму возможность возникновения религиозного конфликта, как на внешнем уровне (в Японии известен только один факт религиозной войны — в начале проникновения в эту страну буддизма), так и на приватном — человек иной веры может свободно посещать храмы синто, исполнять синтоистские обряды, воспринимая их как часть той или иной культурной традиции и не беспокоясь о том, что, участвуя в иной религиозной традиции, он предаёт свою веру. Это так же невозможно, как любому из нас стать марсианином, сколько бы фантастических книжек о войне миров мы бы ни прочитали и какими бы джедаями себя ни воображали.