Чёрный полдень (СИ)

Амрис Нгье всегда был полон удивительных идей и поразительным образом разбирался в людях. Не сказать, впрочем, чтобы он особенно старался, но его любила Тьма, или Луна, или сама вселенная, — так или иначе, вокруг него собрался замечательный коллектив.

Школа была той ещё авантюрой. Это были годы, когда на материке дурно относились к колдунам, а про лунных едва не забыли, что те вообще бывают; не так давно отгремела война, и колдовские Рода убрались на свои острова и топили чужие корабли. А Амрис Нгье, идеалист и мечтатель, решил вернуться в Лес, ездил по всем Кланам и твердил, что народы должны жить в согласии, что двоедушнику оборачиваться на улице ничуть не более прилично, чем колдуну ходить по чужим снам или лунному бросить в публичном месте оболочку, и вообще сознание властвует над телом.

Когда Амрис Нгье взялся строить школу среди пустынного ничего, на залитых кровью берегах Змеицы, не крутили пальцем у виска лишь те, что ничего не знали об этой чудной задумке. И всё же делать школу стали вчетвером. В первый год здесь был только барак с единственной классной комнатой, и в заведение принимали всех без разбора, а учили сперва грамоте, и только затем — языкам и заклинаниям. Зато уже через шесть лет в школе впервые взяли с ученика оплату за обучение.

Юта преподавала ритуалистику и естественнонаучный цикл, а ещё была классной дамой для девочек, выстраивала расписание, водила по зданию комиссии из Кланов, решала миллион хозяйственных вопросов и искала новых преподавателей. Это она привезла из лунных друз Леменкьяри, которая взяла на себя заклинания, а заодно вела поэтический спецкурс; Юта же нашла для школы повара, добилась того, чтобы школьный сертификат не был пустой бумажкой, строила всякие там «образовательные траектории», и производственную практику тоже организовывала она.

Амрис мечтал о многом. Не все его мечты сбылись. После смерти — слишком ранней для амбициозных планов, — его тело разорвали на пятнадцать частей, каждую из частей сожгли, пепел смешали с глиной, из глины налепили человечков, а человечков закопали в разных концах Земель; во главе школы тогда встала Юта.

— Когда ты бессмертна, — Юта покачала чашечкой, и тёмный чай омыл расписной фарфор, — важно не потерять ко всему этому… вкус.

Среди лунных часто говорят: искусство. Только оно даёт смысл там, где ты остаёшься наедине с вечностью. Потому лунные тонут в стихах и скульптуре, владеют каждый кто арфой, кто гобоем, рисуют и вышивают, поют и танцуют чудесные пластические танцы, от которых пошёл наш балет. Искусство и красота, говорят лунные; вот и всё, что в конечном итоге имеет хоть какой-нибудь смысл.

Однажды и искусство становится повседневностью, и вот тогда остаёшься только ты — и свет.

Тогда всё заканчивается.

Юта никогда не была хороша в этих ваших творческих делах, зато было кое-что, с чем Юта могла бы связать своё бессмертие. И да — это была работа.

Школа была любимым детищем, подлинным смыслом, источником бесконечных испытаний и восхитительных открытий. Она никогда не стояла на месте, она менялась и росла, как менялись и росли её ученики, а Юта — оставалась.

Из школы-пансиона для неугодных детей, которых нужно убрать с глаз долой, в элитную гимназию для одарённых; в заклинательский колледж, студенты которого оформляли сотни патентов ежегодно; в институт с безупречной репутацией; в один из трёх университетов Кланов, возможно — лучший из них, хотя всё ещё частный. Университет получил имя Амриса Нгье и совершенно сумасшедшее целевое финансирование, обучал студентов всех трёх наций, гордился международными связями. Вокруг вырос город: десятки мастерских и лабораторий, алхимический завод, храм и церковь, ботанический сад, большой ритуальный круг. Вот только фуникулёр всё ещё не построили.

Где-то тогда Юте всё надоело, и с ректорского поста она ушла на формальную должность в профессорском совете, а сама занималась всё больше наукой и вот теперь — вечерней школой.

— Я наблюдаю, конечно, — тут же поправилась она. — Наш нынешний ректор — неплохой, очень собранный, знает своё дело и достойно справляется, хотя кое-где ему не достаёт фантазии. С предыдущим у меня были проблемы, он показывал хорошие результаты, но атмосфера… хочется сохранить хотя бы отголосок той искры, что была в самом начале. Это школа, а не казармы, так я считаю. Мы стараемся не терять то, что важно.

— Я даже и не переживал. Здесь же ты!

Юта улыбнулась, вынула из кармашка платок и принялась протирать очки.

— Зачем ты приехал? Ещё и с… гостьей. Извините, Олта, это действительно странно, поймите меня правильно. Ты хочешь вернуться? К преподаванию?

— Преподавать? Нет-нет-нет! Мне нужна помощь. Видишь ли, я потерял своё тело. Были какие-то чары… а в ритуалах нет никого лучше тебя!