Черный поток

Мой Кибальчиш будет гореть так же ярко! Он погибнет под нестерпимыми пытками и войдет в историю немеркнущим символом. Символом куда более сильным и впечатляющим, чем даже созданный классиком. Его смерть станет катализатором для такого катарсиса, какого двадцать первый век еще не видел. Я создам нового Прометея!

А Мальчиша-Кибальчиша схоронили на зеленом бугре у Синей Реки. И поставили над могилой большой красный флаг.

Плывут пароходы – привет Мальчишу!

Пролетают летчики – привет Мальчишу!

Пробегут паровозы – привет Мальчишу!

А пройдут пионеры – салют Мальчишу!

Салют!

Благодаря мне история семейства Зигуновых станет настоящим шедевром!

Так, улица Большая Барковая, дом восемнадцать. Я на месте. Что ж, приступим. Салют Мальчишу!

Глава 27

Петр ехал в Кузнецк, не вполне еще понимая, что случилось и что будет дальше. Огромные синяки на Катиной шее. Струйка крови изо рта. Ночнушка. Ледяной холод тела, к которому он прикоснулся, уже когда приехали криминалисты… Все это никак не складывалось в единую картину. Катя умерла. Ее убили. Он повторял себе это снова и снова, но слова проходили сквозь сознание, будто сквозь воду. Не задерживаясь. Они уходили в никуда, не позволяя ужасу и горю смести Зигунова в пропасть.

Его ждут сын и отец. Его ждут. Он нужен. Катя… Опергруппа работает. Ребята знают, что делать. Лепнин проследит. И Святой Георгий тоже. Об этом можно не беспокоиться. Сейчас важно только одно – Владик. Раз уж убийца взялся за его, Петра, семью, следующая цель очевидна. Нужно скорее доехать до Кузнецка.

Спецы во главе с москвичами приехали на квартиру Зигуновых очень быстро. Майор оставил входную дверь открытой и сидел на кухне, перелистывая рабочие записки жены, которые она по старинке вела на страницах школьной тетрадки в клеточку. Лицо у него было бледное и отсутствующее.

– Петр Сергеевич, – позвал Перемогин, остановившись в дверном проеме. Он будто просил разрешения войти. Лицо психолога выражало сочувствие. Понятно, зачем он это делал – чтобы не форсировать эмоциональное состояние пострадавшего, но Зигунов в ответ только скрипнул зубами. – Вы сможете со мной поговорить?

– Позвольте, Валерий Всеволодович, – прогудел из-за спины московского специалиста знакомый голос. Петр поднял голову и с недоверием посмотрел на дверной проем. Психиатр отступил, а на его месте появилась широкоплечая кряжистая фигура, знакомая уже не первый десяток лет.

– Ну как ты, майор? – без обиняков спросил полковник Дидиченко, переступил порог и подошел к Зигунову вплотную. – Ты держись.

– Я держусь, Георгий Иванович. Спасибо, что приехали.

– Брось. Что ты мне тут расшаркиваешься? Встань-ка.

Петр с недоумением на лице поднялся с табуретки и тут же угодил в медвежьи объятья. Святой Георгий обнял его с такой силой, что аж ребра захрустели. Ему было многое известно о непростых отношениях между Петром и Катей. Не то чтоб полковник лез в дела подчиненных, но если они сказывались на их работе… А не притащить семейные дрязги в Управление под силу, вероятно, только роботу. Да и по характеру начальник Управления был таким человеком, с которым хотелось поделиться своими проблемами, попросить совета. В общем, так и выходило, что Дидиченко знал о подчиненных почти все, включая их личные перипетии. И сейчас он хорошо понимал, что творится с Зигуновым.

– Не смей раскисать, Петр, слышишь? – тихо проговорил он. – Ты нам нужен. Мы найдем этого сукина сына. Я тебе обещаю – найдем. Но для этого ты должен быть сильным.

Полковник разжал руки, и Зигунов остался стоять.

– Что вы со мной, как с маленьким, говорите? – попробовал возмутиться он, хотя у самого слезы начали щипать глаза.

Дидиченко похлопал его по плечу и сделал вид, что ничего не заметил:

– Ничего-ничего, потерпи. Я уже слишком старый и черствый, чтобы правильные слова подыскивать. Не обессудь. Сейчас извини, но я не позволю тебе горевать. Поплачем потом, сынок, когда поймаем этого негодяя.

– Значит, вы меня от расследования не отстраните?

Повисла секундная пауза. Святой Георгий пожевал губами и медленно произнес, явно раздумывая и подбирая слова:

– Сделаем так. Ты пару дней отдохнешь…

– Нет, я могу…

– Я сказал, отдохнешь пару дней. Поговори с сыном. Сходи к нашему психологу. Приди в себя чуток. А там я уже соображу, как быть дальше.