Черный принц

– Я тебя подожду. – Освальд отпускает ее и дверь открывает. – Пожалуйста, дорогая, недолго. Ты же не хочешь, чтобы наши гости сплетничать начали.

– Конечно.

Дверь – ненадежная преграда, к которой Таннис прижимается, силясь унять безумный грохот сердца. Страшно, что услышит.

Страшно, что войдет.

Тот, кто стоит по ту сторону, лишь притворяется старым ее другом.

Войтех умер…

И Таннис поспешно вытерла слезы. Переодеться. Руки вымыть, благо служанка не унесла кувшин и таз… самой себе неудобно лить…

…город горит. Прямо сейчас, дом за домом уходит под землю. Рушится, как тот, который…

…не думать.

Не вспоминать… и вода красной становится, а Таннис все трет и трет руки, пытается перебить запах крови едкой вонью дегтярного мыла… дешевое… матушка такое покупала.

Матушке Войтех никогда не нравился.

– …до виселицы тебя доведет, – раздраженный скрежещущий голос раздался над ухом.

И запах матушкин: горелого жира, луковой мази, тела немытого…

– Вот поглядишь, заплачешь, а поздно будет…

…поздно, как есть поздно. Таннис стряхнула воду.

Уже плачет. Хорошо, что не видит никто…

– Тише. – Широкая ладонь зажала рот. – Я пришел тебя вытащить. Понимаешь? Кивни, если понимаешь.

Таннис кивнула, но отпустить ее не отпустили.

– Меня Райдо звать. Хотелось бы думать, что младшенький обо мне упоминал.

Младшенький?

Райдо?

Кейрен.

– Ну а реветь еще рано… – Руку он убрал.

– Почему? – Таннис всхлипнула, скорее от облегчения, чем от страха.

– Потому, что отсюда выбраться надо. Вот выберешься, тогда и поревешь вволю.

– Тогда-то зачем? – Глаза, странное дело, высохли. Таннис терла их, думая лишь о том, что место для знакомства совершенно неподходящее. И наверное, этот пес, огромный, на голову выше Кейрена и вдвое шире, и вовсе на Кейрена не похожий, думает, что она, Таннис, по жизни только и умеет, что слезы лить.

– Для порядку. Я вообще не знаю, зачем женщины плачут. – Райдо потер щеку, располосованную шрамами. – Просто потом тебе будет удобней, чем сейчас.

И добавил, окинув Таннис насмешливым взглядом.

– Времени больше.

Она фыркнула… времени…

…время уходило.

И скоро Освальд потеряет терпение, он никогда-то им не отличался, а сейчас, когда мечта исполнялась…

– А теперь, девочка, послушай меня внимательно.

Райдо присел на корточки и теперь смотрел на Таннис снизу вверх. Во взгляде его не было ни презрения, ни раздражения.

И хороший взгляд, открытый.

– Времени у нас не так и много. Ты сюда вернулась…

– Переодеться.

– Хорошо, переодевайся. Все должно выглядеть естественно. Тебе помочь? По-родственному…

А улыбка знакомая, шальная. И сердце сжимается от беспокойства, если пришел Райдо, то Кейрен… спросить? Он и без вопроса понял.

– Жить будет.

Будет.

Жить. Это хорошо, это правильно, и надо взять себя в руки. Поплачет Таннис и вправду потом, когда свободного времени у нее больше станет. А ведь когда-нибудь и станет… Сейчас думать о платье… пуговицы по лифу, непослушные какие… много пуговиц. Райдо вежливо к окну повернулся…

– Ты вернешься и постараешься вести себя, словно ничего не произошло. Сумеешь?

Сумеет. Платье падает черной грязной грудой.

– Посидишь еще час… или сама посмотришь, но не торопись. Спешить нам некуда.

Ложь, но Таннис поверит.

…и платье на платье, черное на черное. Закрытое под горло с жесткими ломкими складками, которые помогает расправить Райдо.

– Насколько я знаю человеческие церемонии, то вслед за молебном состоится прощальный ужин. Вот с него-то ты и уйдешь. Сошлешься на дурноту…

Ей и вправду дурно.

– Вернешься к себе… даже если дверь запрут, то ничего страшного. Мы выберемся. Веришь мне, девочка?

Верит.

Потому что он пришел от Кейрена.

А Кейрен обещал, что не бросит… он хороший, бестолковый только… и вновь куда-то влип, но ведь будет жить. Райдо не стал бы обманывать.

Будет.

Жить.

– Перчатки возьми. – Райдо протянул кружевную пару. – И ничего не бойся.

Она постарается.

Но до чего же не хочется дверь открывать…

– Сейчас нельзя, Таннис. Я не смогу тебя спустить по стене. А за дверью четверо… – Он втянул носом воздух. – Или пятеро…

…не стоило рассчитывать, что Освальд останется без охраны.

– Идти напролом можно, но я не хочу рисковать тобой. Поэтому подождем, ладно? Ты храбрая девочка. И столько ждала. Уже недолго осталось…

Таннис кивает.

Недолго. И она найдет в себе силы не обернуться, шагнуть навстречу Освальду, принять предложенную им руку. Опереться.

– Тебе не идет черный. – Он придирчиво осматривает Таннис, и та чувствует странную радость, понимая, что он всего-навсего человек и нюх его слаб.

…и дверь он запер, точно опасаясь, что Таннис вернется в комнату, спрячется в ней.

И вернется.

И спрячется, но позже.

Освальд держал крепко и шел быстро, Таннис пришлось подхватить юбки, чтобы успевать за ним. Звук собственных шагов таял в тишине коридора.

…охрана незаметна, но… тело убрали и лужу крови присыпали песком. Кто и когда?

– Не смотри туда, – попросил Освальд. – Не стоит. Он давно заслуживал смерти… ты знаешь.

– Знаю.

– Я никому не позволю тебя обидеть, малявка. Веришь?

– Конечно.

Ложь. Он сам убьет Таннис, просто пока ему нравится играть с нею…

…или это все-таки не игра?

Запуталась.