Черный принц

– Не твоего круга. Жила предвечная, Кейрен, ты где ее подобрал? Нет, не отвечай, я знать не хочу. Мне достаточно того, что ты совершенно потерял голову, не замечаешь очевидного. А эта девица по доброй воле тебя не отпустит.

– Ты ошибаешься, мама. – Кейрен подтолкнул письмо к краю стола. – Ничего. Все ошибаются. Я не готов ее отпустить, но… какая разница, верно?

Никакой.

Она все равно уйдет и скоро.

Целый год – не так и много. Неоправданно мало. И стрелки часов все еще застыли на цифре двенадцать. На корпусе их осела тонкая вуаль пыли… и все еще пахнет ландышами.

Окалиной.

Городскими дымами, что пробираются в щели.

Сквозит, и квартира выстыла… Таннис ушла.

Он почувствовал это издали и бежал, уже понимая, что опоздает. Ушла. И след потерялся среди иных следов, которыми полон город. Снег спешил укрыть и их, раскатывал белые ковры, которые тут же затирались ногами, колесами, копытами. И грязь собиралась к обочинам, стекала под черные решетки, наполняя кирпичные русла каналов.

Город следил за Кейреном.

Насмехался.

А за дверью его ждала пустая квартира. И письмо в белом конверте, сохранившем аромат Таннис.

Он сел напротив часов. Закрыл глаза. Коснулся бумаги губами.

Шершавая.

Неровность края, сургучная печать-нашлепка, запах чернил. Стереть бы буквы, переписать наново.

«Прости, но я не смогу так жить.

Будь счастлив.

Таннис».

Глава 14

У Кэри получилось уйти до возвращения мужа.

Ее дорожный саквояж. Белье. И книга, первая взятая с полки. Зачем? Кэри не знала. Она была словно во сне, и сон этот диктовал ей собственные правила.

Экипаж.

И печальный взгляд Фредерика. Он явно хочет что-то сказать, но сдерживается.

Хорошо.

Плохо. Снова она бежит.

Старый особняк выглядел мертвым, и белесые кости колонн подпирали массивный портик. Крылья дома скрывались во мраке. Ворота были заперты, грум долго возился с замком и наконец открыл.

Широкая подъездная аллея была черна. Склонились над ней больные каштаны, стояли, держались друг за друга узловатыми ветвями. И белели в безлистных косах их шары омелы.

…омела – это болезнь. – Сверр стоит за спиной, держит Кэри за руку. – Она разъедает дерево изнутри. Семя падает на ветвь и пускает внутрь дерева корни…

Надо вернуться. Здесь оживут призраки.

Ничего, с призраками Кэри как-нибудь управится, а вот с Брокком и…

Она судорожно выдохнула.

Забыть.

Кэри встречал старик в длинной грязной ночной рубахе и колпаке, который сполз на затылок. В руках старик держал масляный фонарь и палку.

– Здесь нечего брать! – Он замахнулся палкой и тут же опустил. – Леди Кэри?

– Да, Грейтон. Я вернулась…

Запах сырости и тлена. Мертвые пустые стены, на которых проступают черные прямоугольники. Прежде здесь висели картины… и вазы, солидные, фарфоровые напольные вазы исчезли. Мебель… куда она подевалась?

– Леди, – Грейтон, некогда служивший при кухне, торопливо согнулся, – а я уж думал, воры… ох, леди, что ж вы не предупредили-то?

Он шел за Кэри, мелко семеня, и подошвы разношенных сапог, надетых, как подозревала Кэри, на босу ногу, шаркали по паркету.

Темный. Осклизлый будто… а вот и грязный саван, под которым скрыт любимый клавесин леди Эдганг… каминная решетка исчезла, и полка опустела. Охотничий зал лишился звериных голов. Некогда они пугали Кэри… и столик для ломбера ушел… козетка времен третьего Короля… стулья стоят, но побуревшая обивка вспорота.

– Кто еще есть в доме?

Кэри остановилась в игровой гостиной, с непонятным себе самой раздражением отметив, что и здесь мебели было много меньше, нежели обычно. И канделябры ониксовые пропали… не только они. Из этого дома вынесли все, что еще представляло хоть какую-то ценность.

– Так это… я… и еще Мирна…

…древняя полуслепая повариха, которую держали в доме из милости.

– И Шанта, если ее помните…

Кэри помнила. Рыжая девица с выпученными глазами и вечно приоткрытым ртом. Шанта плохо говорила, была медлительна и порой забывала, что должна сделать, и это злило экономку. Но работу Шанта выполняла старательно.

– Остальные-то, – Грейтон поставил фонарь на полку, – иные места нашли… а кто в деревню вернулся. Нам-то некуда. Вот и сторожим дом… уж думали, вы вовсе про нас забыли.

Забыла. И будучи счастливой, вспомнила бы нескоро.

– Мы-то вещички которые, леди, так попрятали… а иные забрали. Кредиторы-с… с бумагами явились, и… мы вам писали.

Только Кэри не получала писем.

– Слышали, леди, вы замуж вышли…

– Леди, – лакей, сопровождавший ее, обратил на себя внимание, – вы собираетесь остаться здесь?

– Собираюсь, – ответила Кэри. – Остаться. Здесь.

Не в собственных комнатах под крышей, тот этаж вовсе выстыл.

Холодный дом, обиженный. И Кэри чувствует перед ним вину. Забыла. Бросила. И вот вернулась.

В покоях леди Эдганг Грейтон, переодевшийся в старый костюм, разжег камин. И сонная Шанти, зевая, потягиваясь, медленно перестлала кровать.

Кэри принесли холодное молоко и холодный же хлеб.

Грелку.

И еще одно одеяло, от которого неуловимо пахло дымом.

– Теплее будет, – сказал Грейтон, втихую погрозив Шанти кулаком.