Черный Принц

Эдуард Вудстокский вернулся в Кале к вечеру 26 октября, но надолго там не задержался — 3 ноября он уже въезжал в ворота Лондона. Долгожданный мир был заключён. Однако Эдуарду III в скором времени суждено было заплатить высокую цену за свою чрезмерную подозрительность и осторожность. Те сложности, которыми он обставил исполнение достаточно простого по сути соглашения, в конце концов привели к его расторжению.

Часть третья ТЯЖКОЕ БРЕМЯ ВЛАСТИ

Глава первая ЖЕНИТЬБА ПО ЛЮБВИ

После окончания экспедиции 1359—60 годов и заключения мира в Бретиньи Эдуард Вудстокский традиционно самоустранился от активного участия в государственных делах — в мирной жизни ему с избытком хватало забот, связанных с управлением собственными владениями. При этом он, естественно, оставался членом королевского совета и вторым человеком в стране по влиянию благодаря своему высокому титулу, воинской славе и любви, которую к нему испытывали все слои английского общества. Поэтому принц при всём своём желании не имел права пропускать особо важные мероприятия, вроде открывшейся 24 января 1361 года сессии Парламента в Вестминстере. Впрочем, тут ему удалось совместить неприятное с полезным — он умудрился в перерыве между заседаниями принять оммаж от нескольких крупных арендаторов, оказавшихся в столице по своим делам.

Весной в Англию накрыла ещё одна волна эпидемии чумы. Среди жертв болезни, которую хронисты нарекли Второй моровой язвой, оказался прославленный дипломат и военачальник Генри Гросмонтский, герцог Ланкастерский, скончавшийся 23 марта. Три недели спустя состоялись его пышные похороны в коллегиальной церкви Ньюарка, им же основанной. Эдуард Вудстокский присутствовал на похоронах, как и все члены королевской семьи, и принял участие в ритуале, накрыв гроб соратника двумя полотнами золотой парчи.

От страшной болезни умерло несколько рыцарей ордена Подвязки: в октябре скончались сэр Рейнолд де Кобэм и сэр Уильям ФицУарин. На ежегодном орденском празднике 23 апреля Эдуард заметил ещё одно пустующее место — Томас Холанд, муж прелестной Джоанны по прозвищу Прекрасная Дева Кента, скончался в минувшем декабре в Нормандии, хотя и не от чумы.

Эпидемия столь яростно свирепствовала в Лондоне, что с 10 мая все публичные заседания были отложены сначала на шесть недель, а затем до Михайлова дня. Лето принц провёл подальше от столицы, поскольку в Лондоне риск заразиться был крайне велик. Он жил то в своих манорах Уолтэм и Байфлит, то в Кеннингтоне, где всего несколько лет назад закончились работы по реконструкции. Перестройку Эдуард Вудстокский затеял ещё в 40-х годах, однако спустя десять лет он понял, что общая планировка дворца ему категорически не нравится. Поэтому после 1353 года большая часть зданий, в том числе и недавно построенных, была разобрана и снова переделана под руководством великого мастера Генри Йевеле. Для самого принца архитектор создал новый зал с палатами и гардеробом, вписанный в общий комплекс. Его длина составляла почти 27 метров, а ширина — 15 метров. Зал был облицован серо-зелёным райгейтским камнем[86] и украшен статуями, полы покрыты изразцами, как в замке Райзинг — с гербами принца. Он отапливался несколькими каминами, а крыша была сложена из плитки. Личные апартаменты Эдуарда располагались под прямым углом к залу, и лишь немного уступали ему по размерам и пышности отделки. В отдельно стоящих полукаменных-полубревенчатых зданиях размещались кухня и помещения для слуг. К югу и западу от главного комплекса принц приказал разбить большой сад, где помимо прочего высадили виноград.

Пока Эдуард Вудстокский обустраивал свои владения и наслаждался жизнью в выстроенной полностью по его вкусу резиденции, Эдуард III вынашивал планы по передаче своему воинственному сыну управление Аквитанией. Собственно, эта мысль не покидала короля с тех пор, как он отправил его за море наместником. Принц должен был прибыть в Аквитанию до конца 1361 года — коннетаблю Бордо в октябре было выделено 9350 фунтов на содержание свиты принца, а некоему Конраду Даффлену в ноябре заплачено 20 фунтов в качестве компенсации расходов по организации переезда в Гиень. В патентных грамотах, датированных 15 февраля 1362 года, Эдуард Вудстокский уже именовался принцем Аквитанским и Уэльским. Сэр Джон Чандос, исполнявший обязанности наместника, в своих донесениях в Лондон писал об Аквитании как о княжестве, а не герцогстве — то есть наместник доподлинно знал о планах короля сделать эту землю феодальным леном принца.