Черный принц

– Так, значит, Роджер на седьмом небе от счастья, – сказала Рейчел. Я ей все рассказал.

– Но Присцилле нельзя этого говорить, верно?

– Пока нельзя.

– Роджер и эта девица. Противно!

– Знаю. Но вся сложность в Присцилле.

– Что мне делать, Рейчел, что мне делать?

Рейчел, босая, в платье без пояса, не отвечала. Она легонько поглаживала пальцами скулу в том месте, где мне привиделся синяк. Мы оба сидели, откинувшись, в шезлонгах и отдыхали. Но отдыхающая Рейчел была в то же время оживлена, на ее лице появилось знакомое мне выражение, Арнольд называл его «экзальтированным», – румянец каких-то предчувствий тронул обычно бледные, с веснушками щеки и зажег огонь в спокойных светло-карих глазах. Она сидела откинувшись, живая и красивая. Мелко завитые золотистые волосы были расчесаны во все стороны и неаккуратно торчали вокруг головы.

– Как заводные, – сказал я.

– Кто? Кто как заводные?

– Дрозды.

Несколько дроздов, дергаясь, точно игрушечные, расхаживали в подстриженной траве.

– Совсем как мы.

– О чем вы, Брэдли?

– Заводные. Как мы.

– Возьмите еще шоколаду.

– Фрэнсис любит молочный шоколад.

– Мне жалко Фрэнсиса, но я понимаю Кристиан.

– От таких приятельских разговоров про Кристиан мне становится тошно.

– А вы не обращайте внимания. Все это одни ваши мысли.

– Вся моя жизнь – одни мысли. Лучше бы она умерла. У себя в Америке. Я уверен, что она убила своего мужа.

– Брэдли. Я хотела вам сказать, все это неправда, – то, что я тогда говорила об Арнольде.

– Да, я знаю.

– В браке люди иногда говорят разные вещи просто так, нуда, механически, но они идут не от сердца.

– Не от чего?

– Брэдли, ну не будьте таким…

– У меня на сердце так тяжело, словно большой камень в груди. Иногда вдруг чувствуешь над собою гнетущую власть рока.

– Ну, пожалуйста, приободритесь, прошу вас.

– А вы не сердитесь на меня за то, что я был свидетелем… ну, вот как вы и Арнольд тогда?..

– Нет. Наоборот, вы только стали как-то ближе.

– Зачем, зачем она познакомилась с Арнольдом?

– Вы очень привязаны к Арнольду, правда?

– Правда.

– Вы ведь не просто дорожите его мнением? —Нет.

– Как странно это. Он так резок с вами. Часто говорит обидные вещи. Но вы для него очень много значите, я знаю, очень много.

– Давайте слегка переменим тему, хорошо?

– Вы такой смешной, Брэдли. Неземной какой-то. И робкий, как ребенок.

– Меня потрясло появление этой женщины. Вдруг, не ждал не гадал, и бац – пожалуйста. И она уже запустила когти в Арнольда. И в Присциллу.

– А знаете, она красивая.

– И в вас.

– Нет. Но я отдаю ей должное. Вы о ней не так рассказывали.

– Она сильно изменилась.

– Арнольд считает, что вы все еще любите ее.

– Если он так считает, то, верно, потому, что сам влюбился.

– А вы не влюблены в нее?

– Рейчел, вы хотите довести меня до истерики?

– Господи, ну и ребенок же вы в самом деле.

– Только благодаря ей я познал ненависть.

– А вы не мазохист, Брэдли?

– Не болтайте чепухи.

– Мне иногда казалось, что вы получаете удовольствие от нападок Арнольда.

– Арнольд влюблен в нее?

– По-вашему, куда он пошел, распрощавшись с нами?

– В библио… Неужели обратно к ней?

– Конечно.

– Дьявол! Он же виделся с нею всего два-три раза.

– А вы не верите в любовь с первого взгляда?

– Так вы считаете, что он…

– Тогда в пивной он вел с ней очень долгую сердечную беседу. И потом вчера, когда она…

– Не рассказывайте мне, прошу вас. Так он?..

– Голову он не теряет. Он человек земной, но холодный. А вы не от мира сего и теплый. Он обожает всякую суматоху, как он вам говорил, обожает чужие драмы. Он безумно любопытен, ему все надо знать, всем владеть, он во все должен совать нос, всех и каждого исповедать. Из него и вправду вышел бы неплохой исповедник, он умеет поддержать человека, когда захочет. В два счета выудил у Кристиан всю историю вашего брака.

– Боже мой.

– Это еще тогда, в пивной. А вчера, я думаю, она… Ну хорошо, хорошо, не буду. Я только хотела сказать, что я на вашей стороне. Хотите, привезем Присциллу сюда?

– Поздно. О господи, Рейчел, мне как-то не по себе.

– Ну что за человек! Вот. Возьмите меня за руку. Возьмите. Под запотевшими стеклами веранды стало безумно душно и жарко. Земля и трава запахли как-то по-нездешнему, точно воскурения, и больше не отдавали свежестью и дождем. Рейчел придвинула свой шезлонг вплотную к моему. Вес ее близкого обвисшего тела давил на меня, точно мой собственный. Она подсунула руку мне под локоть и довольно неловко переплела свои пальцы с моими. Так два трупа могли бы приветствовать друг друга в день воскрешения из мертвых. Потом она стала медленно поворачиваться на бок лицом ко мне и положила голову мне на плечо. Я чувствовал запах ее пота и свежий чистый аромат только что вымытых волос.

Человек в шезлонге особенно беззащитен. Я тщетно ломал голову над тем, что должно означать это рукопожатие, как мне следует на него ответить, долго ли надо держать ее за руку. А когда она вдруг вытянула шею и неловко, ничуть не смущаясь, потерлась щекой о мое плечо, я неожиданно для себя испытал довольно приятное чувство полнейшей беспомощности. И одновременно сказал:

– Рейчел, встаньте, прошу вас, войдемте в дом.