Черный Принц (СИ)

- Нужна, малявка, - он притянул Таннис к себе. - Не говори ерунды. Ну что изменилось?

- Я беременна…

- И хорошо.

- Ты не…

Голос срывается. И задавать вопросы страшно.

- Не трону ни тебя, ни ребенка. Таннис, давай серьезно, ладно?

Иначе-то как?

- Да, твоя беременность несколько нарушает мои планы, но не сказать, чтобы очень серьезно. Мне по-прежнему нужен наследник, но я согласен подождать год или полтора… это время у меня еще есть.

У него - да. А у Таннис?

- Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Прервать беременность можно. Есть травы. Есть врачи. Но даже если бы ты вдруг захотела избавиться от этого ребенка… а ты не хочешь, я правильно понял?

Таннис кивнула.

Ребенка. Хрупкого ребенка, который в ней живет. И появится на свет, если она правильно рассчитала, в середине лета… и у него будут глаза Кейрена. Острые его скулы.

Упрямый характер.

И тонкий нюх.

- Так вот, даже если бы у тебя вдруг возникло бы подобное желание, я бы не позволил ему исполниться.

- Почему? - тяжело говорить, во рту пересохло, и Освальд поднялся. Он подвинул к кровати столик, и чашку подал, сам налил воды, холодной и непередаваемо вкусной.

- Потому что нет более верного способа подорвать здоровье женщины. А твое здоровье, если понимаешь, меня весьма заботит.

Он помог удержать чашку. И дождался, пока Таннис напьется.

- Женщины, которые избавляются от детей, зачастую потом рожают уродов, Таннис.

- И ты…

- И я о вас позабочусь, - он забрал чашку и помог лечь. - Доктор сказал, что все хорошо, ты просто-напросто переволновалась. А тошнота - пройдет.

Уже прошла.

И Таннис способна дышать.

Слушать.

- Ребенок…

- Останется с тобой. Подумай сама, зачем мне полукровка? И да, я вынужден буду забрать нашего сына…

- Только сына?

- Или дочь, но лучше сына. Мужчине проще наследовать. Но мы ведь не о том?

- Да.

Или нет. Его план все еще безумен, но Таннис успокаивает сам звук его голоса. Освальд снова прежний… почти.

- И я знаю, что это причинит тебе боль. А мне не хочется делать больно близким людям. И быть может, этот ребенок, который останется с тобой, тебя утешит. Ты ведь любишь его отца?

- Какая тебе…

- Любишь, - холодная сухая ладонь убирает волосы с виска. - Это видно. И мне очень жаль, что так все получилось…

- Отпусти.

- Сама понимаешь, что не могу.

…слишком много Таннис знает. И ей бы радоваться, что со знанием этим она все еще жива, но радость получается притворной.

- Давай ты поужинаешь, и мы продолжим нашу беседу?

Он ушел, но отсутствовал недолго, вернулся с серебряным подносом, который поставил на стол.

- Доктор прописал лауданум для успокоения нервов, но я против. Лауданум - тот же опий, а мы видели, что опий делает с людьми, верно, Таннис?

Глубокая тарелка.

Серебряная ложка. Салфетка, которую он укладывает на коленях Таннис, тщательно разглаживая, пожалуй, излишне тщательно.

- Поэтому ты попробуешь успокоиться сама, верно?

- Да.

- Умница… знаешь, я горжусь тобой. Помню еще ту девчонку, которая вечно сунула свой длинный нос в чужие дела… открой рот.

- Ты меня с ложечки кормить будешь?

- Да. Ты против?

- Я не настолько больна!

И вообще не больна, а эта забота… она заставит вновь верить ему, чего делать нельзя.

- Ты вовсе не больна, но просто ослабела. А я хочу о тебе заботиться. Мне ведь нравилось это когда-то… и давай вспомним то время?

Разве у Таннис есть иной выбор?

Есть. Послать его к чертовой бабушке, и оказаться внизу, в камере, в компании двух мертвецов… или, что вероятней, получить клинком по горлу. Быстро. И надежно.

Со свидетелями именно так и поступают.

И она открыла рот.

- Бульон. Доктор сказал, что тебе нужна особая диета. Ничего острого или кислого, а бульоны обязательно. И творог. Давай еще ложечку.

Суп был пресным и каким-то жирным. Но Таннис послушно глотала.

- Ты хотел меня убить.

- Хотел, не спорю, - Освальд пожал плечами. Он выглядел… странно. Белая рубашка с закатанными по локти рукавами, широкие подтяжки, расшитые красными ромбами. Домашние мягкие штаны и домашние же тапочки с острыми носами. - Но это решение далось мне нелегко. Я ведь присматривал за тобой… но подойти не мог. Таковы были условия.

- Чьи?

- Тедди… подземный король, помнишь? Тедди. Теодор…

…человек, застывший перед зеркалом, какой-то ленивый, сонный, но Таннис откуда-то знала, что это - маска. Его взгляд, скользнувший по Таннис. И кивок, словно ее признали.

- Он велел мне обрезать все связи, - Освальд поднес очередную ложку супа к губам Таннис. - А я ослушался приказа… это дорого мне стоило.

- Это когда я не пошла…

- У Тедди имелись на меня планы, - он отставил тарелку. И пальцы сплел замком. - Но я должен был слушаться… во всем слушаться.

Голос изменился, и лицо окаменело.

- Он назначил цену за твою жизнь… и мое ослушание. Все очень просто, или я принимаю условия, или отправляюсь… не на виселицу, Таннис, хотя и виселица была… хорошим стимулом.

Он подпер этими сцепленными руками подбородок, сгорбился.

- И что ты должен был сделать?

- Убить. Или тебя… или свою мамашу. Ты ведь помнишь ее? Вечно пьяная… она не всегда такой была… и я ее любил. Несмотря ни на что, любил.

Освальд провел по лицу ладонями, стирая эту чужую маску.