Черный Принц (СИ)

…новый гость не дает себе труда стучать. Он входит, пригибая голову, потому что дверь для него слишком низка. Он снимает шляпу с широкими полями, украшенную не обычной лентой, но кожаным шнурком, и сбивает с нее снег.

- Все-таки поплакать решила? - спрашивает он, присаживаясь на стул. И садится лицом к спинке, широко расставив ноги.

На нем штаны из синей парусины и высокие сапоги с мятыми голенищами. Нечищенные, в снегу, в песке. Снег тает, и грязно-песчаной лужей расползается по ковру. Гость же смотрит на Таннис.

А она и вправду разревелась… это все из-за состояния… плаксивость, надо полагать, тоже в нем весьма естественна.

- А ты… проверить пришел? - голос чужой, гулкий. - Не бойся, уезжаю.

Гость кивнул и, поддев носком сапога саквояж, поинтересовался:

- Вижу, что уезжаешь. Куда?

- Не твое собачье дело.

Вот только Райдо не согласился, он почесал рубец, пересекавший щеку, и сказал:

- Аккурат мое, хотя таки да, собачье… - и пробуя выражение на вкус с неизъяснимым удовольствием в голосе повторил: - Мое собачье дело… звучит, однако. Так куда, красавица, путь держишь? Опять сбежать решила?

Не плакать! И Таннис, пытаясь сдержаться, стиснула зубы.

- Значит, не сама… - Райдо вдруг отстранился, упираясь ладонями в спинку стула, и прикрыл глаза. Он втягивал воздух медленно, носом, а выдыхал ртом и как-то шумно. - Не сама…

Он поднялся, все еще с закрытыми глазами, и направился к двери, а у двери замер, поводя головой влево и вправо. Присел у столика. И едва ли носом не провел по поверхности…

- Матушка заглядывала?

Райдо погладил столешницу.

- Полагаю, не чай пить приходила.

Что ему сказать? Пожаловаться на леди Сольвейг? Смешно…

- Послушай, девочка, - Райдо вернулся к стулу. - Я неплохо знаю свою матушку. Порой она бывает чересчур… резка. И мне жаль, если она тебя оскорбила. Но это еще не повод, чтобы сбегать.

Не повод. И оскорбление Таннис как-нибудь пережила бы. Небось, не хрустальная ваза, чтоб от огорчения треснуть.

- Значит, дело не только в этом. Что еще? Она велела тебе уехать?

Получилось кивнуть.

- И чем-то пригрозила… - Райдо повернул голову на бок. - Дядюшкиными связями? Тюрьмой?

Снова кивок. И понимание, что если Таннис откроет рот, то разревется.

- Успокойся, Тормир, конечно, матушку любит, но он - разумный человек… ну не человек, но все равно разумный. Осадит. Хотя… знаешь, что, рыжая? Я тебя с собой заберу. Так оно надежней будет, когда под присмотром… а то вы, смотрю, с младшеньким оба везучие.

И Райдо руку подал.

- Ну что, пошли?

- К-куда…

- Туда, - он указал на дверь. - Для начала. А потом определимся. Ты, главное, если хочешь пореветь, то реви. Правда, женские слезы меня в тоску ввергают, но я как-нибудь притерплюсь. Платочек нужен? Он мятый немного, но честное слово - чистый… вроде как чистый.

Клетчатый и с прилипшими хлебными крошками, которые Таннис счищает осторожно. И это действие наполнено для нее скрытым смыслом.

Райдо же с легкостью закрыл саквояж, тот только жалобно хрустнул, и Таннис поняла, что по прибытии на место, где бы это место ни находилось, ей придется искать новый саквояж.

- Успокоилась? - он платок не отобрал.

И хорошо, что жалеть не пытается. Таннис не нужна жалость. Ей вообще ничего от них не нужно… разве что деньги. Деньги пригодятся…

- А теперь поговорим серьезно.

…крошек на платке хватит не на один серьезный разговор.

- С матушкой моей вы общего языка не найдете, тут надеяться не на что.

Можно подумать, Таннис надеялась.

- Это чтобы ты сразу поняла. Она не примет тебя, как не приняла мою Ийлэ. Но младшенького я знаю, у него ее упрямство, поэтому если чего решил, то не отступится. Из шкуры вон выпрыгнет… уже выпрыгнул, наизнанку вывернулся.

Райдо поскреб шрамы и пожаловался:

- Свербят. А Ийлэ злится, когда я их расчесываю. Говорит, что чешутся - значит, заживают… ей бы проще с альвом было, там бы она быстро все… но мы ж не о том.

Он выглядел спокойным.

И надежным.

Но хлебные крошки, которые на платке, все еще были нужны. Таннис, пусть и успокоившись - ну, почти успокоившись - чувствовала, что слезы не ушли, отступили, чтобы вернуться при малейшей возможности. Вот интересно, она все оставшееся время реветь станет?

И есть ли лекарство от слез?

- Я не знаю, в какой госпиталь определили Кейрена. Мы с матушкой, как бы это выразиться, - Райдо начертил в воздухе причудливый знак. - Немного в ссоре…

- Из-за чего?

Нос распух, и дышать приходится ртом, отчего голос сделался странно гнусавым. Хороша она… в мятом платье, растрепанная, с глазами опухшими… не женщина - мечта.