Черный рассвет

– Личное оружие является такой же частью снаряжения спасателей, как и другие принадлежности. Не забывайте, что поиски ведутся в глухой тайге, где водятся дикие звери.

Марченко решил, что его слова звучат убедительно, по крайней мере, для журналиста, который, конечно же, не мог знать о рапорте Быстрова и описанных там загадочных мутантах. Но взгляд столичного корреспондента, пронзительный и цепкий, ему очень не понравился.

Со стороны реки послышался звук запущенных моторов – четыре лодки со спасателями одна за другой отчалили от берега. Оператор с видеокамерой сейчас же переключился на них, да и корреспондент, похоже, потерял на время к начальнику пресс-службы всякий интерес. Воспользовавшись тем, что обоих журналистов захватила съемка отплывающих лодок, Марченко поспешил покинуть берег.

* * *

Пашка Гришанин, по прозвищу Гришак, медленно тащился на своем раздолбанном «газике» по петляющей лесной дороге. По документам «газик» принадлежал тестю, но Гришанин считал его своим. По правде сказать, на хрена старому хрену машина? Гришанин пришел в умиление от собственной остроты, даже произнес ее вслух. На хрена старому хрену – звучит! Надо будет запомнить. Тесть, в прошлом, говорят, неплохой механизатор, давно уже смотрел на мир через стакан самогона и мог доехать на своей колымаге разве что до ближайшего оврага.

В машине что-то звякнуло и застучало, заставив Гришанина насторожиться. Всю дорогу, пока он ехал, в подвеске, а может, в заднем мосту что-то постукивало, но не так, не с таким скрежетом. Если «газон» сейчас встанет – беда. В одиночку машину ему ни за что не починить. Да и не любил он это занятие. Вон, Сизов может неделями возиться со своим мотоциклом, как он возился после аварии. Но он, Пашка, не такой. Значит, что? Топать пешком до ближайшей деревни, а это километров пятнадцать, не меньше, там искать трактор и тащить «газон» на буксире обратно. Невеселая перспектива. А если еще и дождь зарядит? Вопреки прогнозам синоптиков, небо над тайгой постепенно затягивалось низкими облаками. Гришанин представил, во что превратится дорога во время дождя. По такой погоде даже за ящик водки ни один тракторист не согласится мудохаться с его «газоном». Пашке стало совсем грустно. В этот момент скрежещущий звук повторился. Только… Только доносился не из-под днища и даже не из-под капота, а из кабины. Гришанин оглянулся за спину, где на месте развалившегося и потому снятого тестем заднего сиденья лежал мешок с капканами. Один из них вывалился из развязавшегося мешка и стучал по металлу боковой дверцы. Тьфу ты, зараза! Гришанин в сердцах сплюнул себе под ноги и сразу повеселел. Все ништяк, а он-то переполошился. А если повезет, то и деньжатами удастся разжиться. От облегчения Гришанин даже хотел потереть руки, но дорога была настолько извилистой, что приходилось крепко держаться за руль, чтобы не въехать в какое-нибудь дерево.

Однако радовался он недолго. Вскоре дорога, ведущая к ныне заброшенному Виленскому зимовью, вовсе исчезла, проглоченная тайгой. Гришанин проехал еще метров двадцать, лавируя между подросшими сосенками и безжалостно давя цепляющиеся за колеса заросли костяники и волчьего лыка, а потом остановил машину и заглушил мотор. Ветки, облепившие «газик» со всех сторон, заслонили все стекла, из-за чего в кабине даже стало темно. «Как в гробу», – не к месту подумал Гришанин, выбираясь из машины. Это тоже оказалось нелегко – он с трудом открыл дверцу из-за здоровенного куста, подпершего ее снаружи разросшимися ветками. Сразу пришла мысль, а как он будет выбираться из этой чащи, но Гришанин отбросил ее от себя. Как-нибудь выедет. В конце концов, расчистит путь топором.