Черный риелтор, или Квадратные метры жулья

— Значит, так! — напористо проговорил Аркадий, — Сейчас приедем на квартиру, и чтобы вели себя как шелковые! И так базарите, как бакланы помойные, чуть всю малину не обосрали! Сейчас бы они отказались меняться, и чтобы вы тогда делали?! Где бы вы еще нашли таких людей, которые с Тверской улицы в вашу гребаную квартиру поехали бы, да еще и с доплатой?! А? Где?!

— Слушай, Филя, а ты ж говорил, что мы будем меняться с его родителями. А эти-то кто такие? — спросил Боряныч.

На этот раз Любка не стала осаживать своего мужа — напротив, она закурила и вопросительно посмотрела на Аркадия.

— Это его другие родственники, — резко ответил он. — Ладно, шеф, трогай. Едем в Леонтьевский переулок.

Нотариус сидел за кухонным столом в квартире Боряныча, периодически морщился от едкого запаха перегара и нажимал клавиши лежащего перед ним ноутбука, подключенного к портативному принтеру. Это был мужчина сорока лет с абсолютно незапоминающейся внешностью — главным достоинством не столько юриста, сколько разведчика. Все остальные участники предстоящей сделки расположились вокруг стола. Митя достал из портфеля бутылку коньяку и демонстративно поставил ее на подоконник.

— Ну вот и все, — подняв голову, заявил нотариус. — Я дописал изменение, касающееся сроков освобождения обеих квартир, и теперь мы можем распечатать договора.

— Раз можем, то почему не делаем? — поторопил Аркадий.

Нотариус кивнул, нажал клавишу, и принтер приступил к печати. Любка глядела на это чудо техники абсолютно осоловевшим взглядом, а Боряныч курил, стряхивая пепел себе на брюки и жадно поглядывая на коньяк. Алексей же внимательно следил за действиями нотариуса. Наконец, договора мены были отпечатаны, и нотариус предложил:

— Теперь предлагаю ознакомиться и подписать договора. Ваши приватизационные документы на обе квартиры остаются у меня. Также у меня остается один экземпляр разрешения опекунского совета, а второй вам, Любовь Анатольевна, необходимо предоставить вместе с договорами мены на регистрацию.

Алексей взял свежераспечатанный договор и начал читать. Аркадий занялся изучением второго экземпляра. Затем Аркадий посмотрел на Боряныча и ласково сказал:

— Ну, все нормально. Самый обычный договор мены. Все данные совпадают. Давай ты первый быстренько подписывай, а уже потом Люба.

Боряныч, не читая договор, поставил свою закорючку в том месте, куда указал палец Аркадия. Затем бумага перешла к Любке, и она совершила ту же процедуру, не вглядываясь в текст договора. Алексей передал свой листок Борянычу и взял у Любки подписанный ею договор. Нотариус распечатал третий лист и отдал его Алексею, поглядевшему на всех поочередно и удивленно поинтересовавшемуся:

— А их разве должно быть три варианта?

— Конечно, — начал свои пояснения нотариус. — По одному вам и один остается в комитете муниципального жилья. Кстати, давайте сразу напишем доверенность на подачу документов. Филипп, вы говорили, что кто-то один будет сдавать и получать документы.

— Да. Оформите, пожалуйста, на имя Алексея Петровича. Алексей, вы же сможете сами сдать и получить договора?

— Да-да, Филипп. Безусловно.

— Ну вот и прекрасно!

Когда Алексей поместил в свою папку все подписанные договора, а нотариус убрал свой ноутбук и принтер в специальную сумку, Митя предложил выпить по пятьдесят граммов коньяка. Все согласились, кроме нотариуса и Алексея, — они были за рулем. Спустя каких-нибудь десять минут Любка с Борянычем остались в гордом одиночестве. Они допивали дорогой напиток и так непосредственно радовались жизни, как это умеют делать только пьяные, влюбленные и дети.

Митя сел за руль своей потрепанной «шкоды» и повернул ключ зажигания, а Аркадий прикурил сигарету и приоткрыл окно.

— Ну и сколько ты заплатил нотариусу за то, что он не стал вслух читать договор и сделал вид, что Любка с Борянычем абсолютно трезвы? — поинтересовался верный друг.

— Пять штук зелени. Он сговорчивый, не то что та сука из опекунского совета. Уперлась рогом. — Аркадий состроил глупое выражение лица и женским голосом пропищал: — «Не дам вам этого разрешения, и все. Это же противозаконно — переселять ребенка из центра Москвы, да еще без ведома его родителей! Вот когда приведете их ко мне — тогда и поговорим».

— Слушай, а как же тебе все-таки удалось ее уломать?

— Даже сам не знаю. Первый раз, когда я предложил деньги, она просто выпроводила меня из кабинета, пригрозив, что ментов вызовет, а когда я пришел через три дня уже с Любкой, она повела себя более чем странно. Я Любку-то в коридоре оставил и зашел сначала сам, ну как бы поздороваться, а эта опекунша и выдает ни с того ни с сего: «Ну что, будем решать вопрос с вашим обменом?» Так и получилось, что договорились на пятьсот баксов без Любкиного присутствия. Я потом на радостях Любане бутылку «Метаксы» купил.

— Да, старичок, все классно, а вот в банке чуть не сорвалось. Надо было все-таки по доверенности к этим ячейкам идти. Сделали бы поддельный паспорт и спокойно разобрались бы с этими ячейками и деньгами.