Черный русский. История одной судьбы

Драматичные события разворачивались и на юге – москвичи следили за ними, испытывая смесь тревоги и возбуждения. В это время Россия открыла второй фронт – в Кавказских горах и Черном море. Османская империя была ее давним врагом, который теперь объединился с Центральными державами. Через два месяца после начала войны турецкие военные корабли обстреляли города на южном побережье России, в том числе Одессу. Главным призом, то есть наиболее привлекательной целью в этой части мира, был Константинополь. Если бы Россия смогла взять этот древний город, с византийско-христианским прошлым которого русские ощущали глубинную связь, то она получила бы свободный проход из Черного моря через турецкие проливы к Средиземному морю, а оттуда – во все океаны мира. (В секретном договоре о послевоенном разделе Османской империи Франция и Великобритания формально пообещали Константинополь и проливы России.)

На новости с обоих фронтов москвичи отвечали выдающимися проявлениями патриотического великодушия. В начале февраля руководители городских театров организовали кампанию, которую они назвали «Российской армии – артисты Москвы». Фредерик играл заметную роль в длившейся неделю серии благотворительных концертов и представлений, имевших целью собрать подарки для солдат, и «Максим» удостаивался хвалебных упоминаний в прессе. Кампания началась с торжественного молебна в огромном, построенном из белого мрамора храме Христа Спасителя, что к югу от Кремля. (Сталин взорвал его в 1931 году и использовал большое количество декоративного камня оттуда для облицовки стен новых станций московского метрополитена; храм отстроили заново лишь в конце 1990-х.) Завершилась неделя гала-представлением в Большом зале московского Дворянского клуба, расположенного на Большой Дмитровке неподалеку от Большого театра, во время которого на сцену вышли артисты из всех театров и цирков Москвы. Кампания имела большой резонанс, а актеры и выдвинувшие их театры получили высокую оценку публики.

Фредерику пригодится этот и остальной накопленный им репутационный капитал, когда через два месяца у него возникнут проблемы с городскими властями. В апреле 1915 года «Максим» был закрыт под тем предлогом, что туда впускали московских гимназистов и студентов-юристов из Петрограда. Как и в случае с продажей спиртных напитков вопреки запрету, на кону стояла слишком большая прибыль, чтобы подходить к возрастным и иным ограничениям чересчур серьезно, и штрафы и закрытия заведений часто были всего лишь платой за ведение предпринимательской деятельности. Фредерика, разумеется, не смущали временные проблемы с «Максимом», где зимний сезон и так уже подходил к концу. Вместо этого, по словам одного журналиста, он продолжал «энергично готовиться» к летнему сезону «Аквариума», до которого оставалось всего несколько недель. К тому же та весна была ознаменована радостным событием в его личной жизни – рождением 25 апреля их с Эльвирой второго сына, которого они назвали по среднему имени отца – Брюсом.

Но надвигались другие бедствия. Известность и успех Фредерика привлекали внимание не только жадных чиновников, рассчитывавших отхватить себе кусок от пирога, но и завистливых конкурентов, желавших ему навредить. В том же апреле Фредерик подвергся атаке со стороны Андрея З. Серполетти (его настоящая фамилия была Фронштейн) – сварливого редактора московского театрального журнала и эстрадного сатирика, который заботился об интересах коллег-артистов и искал возможность свести счеты с давними врагами. Он жаловался, что директора театров-варьете, даже при стремительном росте прибыли от нелегальной торговли спиртным, урезали гонорары нанятых артистов, и в особенности нападал он на Фредерика, высмеивая его ломаный русский.

Если эта первая атака Серполетти была относительно незначительна, то другая, организованная им год спустя, была уже опасна, тем более в атмосфере растущей ксенофобии, что было характерно для Москвы того времени. То, что написал тогда Серполетти под видом злобного очерка, было единственной недвусмысленной атакой, которой подвергся в России Фредерик как чернокожий. Но стоит заметить, что даже в этом случае главным поводом для критики был не цвет кожи.