Черный русский. История одной судьбы

Однако найти место было лишь началом тех трудностей, которые предстояло преодолеть Фредерику и его семье. Большевики не хотели, чтобы люди ускользали из-под их власти, и каждый желающий покинуть Москву должен был получить специальное разрешение. Заявление Фредерика было категорически отвергнуто, и это не предвещало ему ничего хорошего. Но зато он смог получить разрешение для Эльвиры и детей, использовав лазейку, существовавшую для актеров и прочих исполнителей. Он заявил, что она все еще выступала на сцене и должна была поехать на юг для работы по своей профессии.

Но впереди ждали и другие препятствия. За предыдущий год движение поездов по всей стране сильно ухудшилось: расписание стало беспорядочно, билеты были в дефиците, подвижные составы обветшали, участились задержки из-за неисправности двигателей. К тому же посадка на поезд в Москве не гарантировала достижения пункта назначения. На каждой станции столько людей старалось забраться на поезд, что пассажирам приходилось сражаться за свои места. Но Фредерик вновь добился своего и обеспечил проезд всем шестерым. Оставалось только собрать всю семью из двух разных домов.

Накануне отъезда Эльвиры Фредерик отправился в свою квартиру на Малой Бронной, чтобы забрать Михаила и Ирму. Валли его не ждала. Войдя в спальню, он с удивлением обнаружил ее там с любовником. Сцена ничего не оставляла воображению. «Я застал ее наверху в моей восьмикомнатной квартире в постели с одним из этих комиссаров», – рассказывал позже Фредерик знакомому.

Валли пришла в бешенство от внезапного появления Фредерика, равно как и от цели его визита. Обернувшись к любовнику, она стала подстрекать его отомстить за унижения, которые терпела от Фредерика долгие годы. Это не была пустая угроза: комиссары в это время носили оружие. К тому же Фредерик был не просто изменившим мужем, но еще и классовым врагом. Последовала истерическая сцена, позднее он опишет ее в письме: «…Женщина заставила своего любовника-большевика попытаться убить меня, и лишь моя маленькая девочка и мой сын, который тоже тогда был еще ребенком, <…> спасли меня от такой смерти – они громко закричали, и большевик отпустил меня».

В последовавшей сумятице Фредерик, спеша уйти, смог забрать с собой только Михаила. Ирма осталась в квартире, и Фредерик больше никогда ее не увидит. Осталась ли она с Валли добровольно или нет, удержала ли ее Валли из-за любви к ней или по расчету, в любом случае девочка стала жертвой эмоциональной борьбы между родителями. Она останется между ними заложницей на годы после их расставания.

После нелепого столкновения с комиссаром Фредерик понял, что должен держаться от Валли как можно дальше. И тогда ему на руку сыграл радикальный пересмотр семейного законодательства, затеянный новым режимом всего через два месяца после революции. В несколько скоординированных шагов он развелся с Валли, женился на Эльвире и узаконил статус Феди и Брюса; с тех пор Эльвира всегда использовала фамилию Томас как свою. Затем она и четверо детей начали долгое и тяжелое путешествие в Одессу.

* * *

Наконец Фредерик мог сосредоточиться на вопросе о том, что делать со своими предприятиями. Все его действия в первые месяцы 1918 года показывают, что он не ожидал, что большевики и их политика продержатся целый год, даже после того, как те разогнали Учредительное собрание, демократически избранный орган, который должен был создать новое представительное правительство. В январе 1918 года на юго-востоке, на земле донских казаков начало назревать вооруженное восстание «белых» сил против большевиков. В Москве той весной большевикам пришлось использовать артиллерию, броневики и массированный пулеметный огонь, чтобы выбить анархистские группировки из центра города. Среди населения были даже те, кто надеялся, что немцы проигнорируют Брест-Литовский договор и оккупируют всю страну.

Фредерик начал предпринимать ряд решительных усилий, чтобы насколько возможно приспособиться к новым условиям и спасти то, что он создал. Его арендатор к тому времени уже оставил «Максим», и Фредерик попытался восстановить его старый стиль и программы. Он подписал новый договор на аренду театра на весьма оптимистичный срок – 5 лет и на внушительную сумму за сезон – 105 000 рублей. Хотя зимний театр «Аквариума» был захвачен московским гарнизоном, в январе 1918 года Фредерик заключил с антрепренером Борисом Евелиновым новую сделку, которая касалась постановки ближайшим летом оперетт и фарсов в обоих театрах «Аквариума». Евелинов заплатил Томасу очень солидный аванс в 175 000 рублей – почти 3 миллиона сегодняшних долларов; это была приличная ставка на то, что они заработают в будущем еще больше.