Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной

Связующими звеньями для обеих общин всегда была торговля и российская власть. Первая была вполне естественным звеном, вторая – скорее искусственным. Жуткие погромы прошли в Шуше в 1920 году сразу же после того, как на излете очередного периода экономической разрухи и гражданской войны русские оставили город. В тот раз азербайджанские войска смели ветхнюю, армянскую часть города, выжигая целые улицы и сотнями убивая армян. Когда же русские вернулись, уже в большевистских кожанках и с наганами, новой столицей Нагорного Карабаха был объявлен Степанакерт. Руины армянского квартала Шуши, точно призрак, простояли в нетронутыми более сорока лет. В 1930 году поэт Осип Мандельштам посетил город и ужаснулся его пустым безмолвным улицам. В одном из своих стихотворений он вспоминает, как изведал страх от "сорока тысяч мертвых окон".

Наконец, в 1961 году коммунистическое руководство Баку приняло решение о сносе руин, хотя многие старые здания еще можно было восстановить. Сергей Шугарян, бывший в то время одним из партийных руководителей Шуши, рассказал мне, как отказался возглавить специальную комиссию по сносу развалин. Я встретился с ним в Ереване, и его старческий голос задрожал при воспоминаниях о том, как бульдозеры сравнивали с землей армянский квартал.

"Остатки стен еще были крепкие, – говорит Шугарян. – Эти развалины еще можно было восстановить. Требовалось лишь положить новые деревянные перекрытия и установить двери. Многие годы я бродил по этим руинам. Я находил там заброшенные колодцы, истлевшие кости. В душе я ненавидел тех, кто поджег мой город" (2). Кто-то сказал, что главная причина войны – это война, и возможно, в это определение надо включить и память о войне, которую хранят следующие несколько поколений.

В Карабахе ощущение исторического горя с особой остротой ощущали армяне-жители городов. Многие из них еще помнили Шушу до 1920 года. Актриса Жанна Галстян, одна из основательниц армянского националистического движения в Карабахе, рассказала мне, что в детстве она не раз подслушивала разговоры взрослых о дореволюционной жизни, и эти воспоминания оставили в ее душе глубокий след. Семью ее бабушки депортировали из деревни Алгулы. Они были вынуждены бежать в Ханкенди – деревню, позднее ставшую городом Степанкерт. Алгулы была потом заселена азербайджанцами.

"У нас была маленькая кровать, и мы с бабушкой спали на ней. Каждый вечер приходили бабушкины родственники из Алгулы – избитые, изгнанные люди, которые пешком пришли в Ханкенди и там и остались. Эти старики тогда еще были живы, а я была совсем маленькой, и они говорили об этом шепотом. Тогда это было запрещено, это же были годы сталинизма. Знаете, как устроен детский мозг: он все записывает, как магнитофон" (3).

В неприбранном офисе без окон, в одном из закоулков Баку я встретился с еще одним шушинским патриотом. Круглолицый Захид Абасов в настоящее время возглавляет отдел культуры Шушинской исполнительной власти в изгнании. Должность, в общем-то, довольно бессмысленная, дающая ему много времени для размышлений о том, что могло бы случиться, если быї В 1980-е он возглавлял комсомольскую организацию Шуши. Работая в области с преимущественно армянским населением, он общался в основном с армянами и всех их довольно хорошо помнит.

Когда я упомянул о Хачатурянах, он воскликнул: "Какая приятная пара!" Разглядывая сделанную мной в саду фотографию Ларисы, он произнес: "Как же она постарела!" О Жанне Галстян он отозвался с иронией: "Жанна однажды подарила мне хрустальную вазу. Но я эту вазу оставил в Шуше. Она может забрать ее, когда захочет" (4). Потом Абасов достал из своего письменного стола стопку старых черно-белых фотоснимков. На одном из них, выгоревшем на солнце, были изображены шестеро загорелых улыбающихся юношей за столиком кафе на террасе.

Среди них был парень в больших темных очках и с улыбкой до ушей, – это он, Абасов. Лицо крайнего справа на снимке юноши в белой рубашке с короткими рукавами и с отсвечивающими на солнце часами, показалось мне знакомым. И не удивительно: это был молодой Роберт Кочарян, нынешний президент Армении. Группа друзей из Нагорного Карабаха проводила каникулы в санатории "Гурзуф" в Ялте летом 1986 года.

Судьба так распорядилась, что Абасов потерял почти все, что имел, и оказался в изгнании, а некоторые из его старых друзей по комсомольской юности стали лидерами независимой Армении. Ближайшими коллегами Абасова по работе были первый секретарь степанакертского горкома комсомола Серж Саркисян, нынешний министр обороны Армении, его заместитель – Роберт Кочарян, который стал президентом Армении, и Нелли Мовсесян, нынешний министр образования Нагорного Карабаха.