Черный Шаман

– Да кто ж знал, что этот Ихуси такой крутой? Слабоумного-то изображать у него очень здорово получалось. И в супницу он мочился. Разве настоящий диверсант позволит себе такие глупости? Если застукают, без разговоров из дворца вышибут. Вся операция этой самой супницей и накроется.

– Действительно, ерунда какая-то, – согласился Вадим. – А может, он и впрямь с придурью? Только этого даже его мавротопское начальство не знает.

– Ладно, чего уж теперь-то над этим голову ломать... Давай решать, как дальше быть.

– Выбираться надо. Помнишь, этот гад говорил, что следует идти, никуда не сворачивая. Вот и пойдем.

– Как можно верить словам шпиона? Наверняка ведь соврал!

– Ну, тогда нам крыш... – начал Вадим, однако тут же прервался. – Слушай, Ирвин, об этом лучше не говорить и не думать.

– Легко сказать. Да у меня других мыслей просто нету. Как оглянусь, как увижу эти стены с мокрицами, мох этот, так ужас накатывает. Почему он светится, мать его? Вдруг радиоактивный? Облучимся, так никакие хухум-трусы не спасут.

– Ерунда, – отмахнулся Вадим, – подумаешь, радиация. Вылечимся. В миссии ООН знаешь, какой госпиталь? Лучший на планете. Я там лежал после ранения. Врачи классные, оборудование современное. А медсестра одна, Наташа, – это просто ангел и ураган в одном теле. Любого калеку, хоть облученного, хоть кастрированного так раззадорит, обо всех проблемах забудешь.

– Наташа? Здорово! – обрадовался Ирвин. – Она русская, да? У меня русских девушек никогда не было. Ребята рассказывали, они какие-то особенные. Страстные, нежные и покорные. Правда или брешут?

Вадиму вспомнилась Эльза. Ни страсти, ни нежности у нее отродясь не водилось. Да и покорность скорей походила на лень или безразличие. Впрочем, разве Эльза русская? Вроде бы она говорила, что наполовину латышка.

– Конечно, правда, – не стал он разочаровывать приятеля. Да, пожалуй, и себя тоже. – Наши женщины самые лучшие. Уж я-то знаю. Много где побывал, сравнить есть с кем.

– Везет тебе с бабами, – сказал Ирвин завистливо. – Зейла вон тоже тебя любит, а она целый капрал.

– И тебе повезет. Ты же видный мужик. Одни мускулы чего стоят. А вспомни орбитальную станцию! Кого Лолита выбрала, разве меня? Не забыл еще проказницу Лолу?

Физиономия Ирвина тотчас приобрела самодовольное выражение. Вадим различил это и понял, что глаза не только восстановились после нападения вероломного Ихуси, но и привыкли к скудному свету, исходящему от подвальной растительности.

– Нам бы только выбраться отсюда, – добавил он. – Тогда так загуляем, что вся Малела вздрогнет.

Вадим за ремень поднял автомат, брошенный мавротопским шпионом. Приклад у него расщепился, погнутая прицельная планка нелепо торчала вбок. С «Тавора» текло. Косинцев раскачал его и без сожалений зашвырнул подальше. Там шлепнуло, кто-то испуганно пискнул, глухо зацокали по камню коготки.

– Крысы, – с омерзением проговорил Вадим. Этих тварей он ненавидел. – Пойдем, брат. А чтоб было не грустно и не страшно, давай анекдоты рассказывать. Только сначала витаминчиков отхлебнем.

Напиток из шиповникового сиропа пришелся весьма кстати. Он согрел пищевод и чуточку успокоил нервы. Сделав по нескольку хороших глотков, друзья двинулись в направлении предполагаемого выхода. Ирвин заговорил:

– Собрался как-то тувлюх на рыбалку...

* * *

Довольно скоро желание рассказывать анекдоты и вообще переговариваться прошло. Диверсанты сообразили, что Ихуси, может статься, никуда и не сбегал. Крадется небось за ними с опасной бритвой наперевес и ждет момента, чтобы прикончить. В самом деле, зачем шпиону живые свидетели его злодеяний? А болтовня – отличный указатель их передвижения. Да и сами они за разговорами могут не расслышать опасности.

Тем временем грязный ручеек, вдоль которого следовали воины-освободители, мало-помалу превращался в настоящую речушку. То там, то тут из щелей между пятиугольными плитами просачивались струйки влаги и вливались в общий поток. Пахло от него уже значительно менее противно. Видимо, жидкость, профильтрованная землей и камнем, была сравнительно чистой. Светящийся лишайник покрывал теперь весь пол тоннеля сплошным ковром, за исключением центральной части, которая была занята ручьем. В воду этот мох спускался почему-то не слишком охотно. Зато кое-где умудрялся вскарабкаться невысоко на стены. Ступать по пружинящему, мерцающему ковру было даже приятно.

Вернее, было бы приятно, кабы не одно «но». В лишайнике кто-то обитал, и были это явно не насекомые. То и дело в нескольких шагах перед друзьями спутанные волосинки начинали вибрировать и шевелиться. Словно под ними, плотно прижимаясь брюшком к полу, кто-то пробегал или проползал.

«Хорошо, если крысы, – думал Вадим. – То есть ничего хорошего в крысах, конечно, нету. Но это хоть привычная, земная мерзость. И от людей, как правило, крысы держатся подальше. Хуже, если невидимые твари – какие-нибудь новолиберийские гадюки».