Чёрный снег: война и дети

Свет на несколько часов
был включён под Новогодье.
Бедам – двери на засов.
Пусть уйдут и не приходят!
Неужели год назад
мы встречали звон курантов,
и сиял весь Ленинград
новогоднею гирляндой?..
А сейчас в блокадной мгле
глянем жадно друг на друга.
Старше мы на сколько лет?
Вмиг ответить очень трудно!
Постареть сумели так,
что и радость нам не в радость.
Только в том, что лютый враг
не сразил всех ленинградцев,
что не может шаг вперед
сделать из своих укрытий…
Свет погас, но свет придёт.
Он спасёт как победитель!
Смело глянь на яркий свет —
даже пусть взор обожжёт он!
Скорость света!
                   Скорость лет!
Свет уютный,
                светло-жёлтый.
Если вам сейчас невмочь,
души скованны блокадой,
вспоминайте эту ночь
в новогоднем Ленинграде,
год, когда сорок второй
к нам Дорогой жизни прибыл,
свет принёс нам на порог,
а врагам принёс погибель.

Хоть немного станет легче

от блокадных этих снов.
Подарите свет сердечный
хоть на несколько часов!

Как ёлка метель одолела

Плывёт новогодняя ёлка
в метельно-смертельной ночи.
Ты ёлку увидишь лишь только —
глаза протирать вмиг начни!
Откуда в такую годину?..
Сама неужели плывёт?..
А может быть, эта картина
за сказкою сказку зовёт?..
Нет, всё удивительно просто —
её укрепили в санях.
Посмотришь – красуется в звёздах,
как будто в нарядных огнях!
Застыла луна над верхушкой —
ну прямо как ёлочный шар!..
Гремят не хлопушки, а пушки.
Прожекторы пó небу шарят.
Сугробы.
                    И стужа всё круче…
Верёвка порвется вот-вот!..
И всё же мальчишки, везущие
ту ёлку, —
                    везучий народ!
Подарок военных матросов
прими, ленинградский детсад!

Вот так вот бесслёзно и грозно

встречал Новый год Ленинград.

Анатолий Молчанов Блокадный школьный медосмотр Забавный репортаж

28 августа 1943 года я поехал из Дранишников в город на медосмотр в свою 300-ю школу.

В кабинет врача была длинная очередь, но в ней почему-то были… только девочки! Я решил, что сегодня день осмотра девочек, а мальчиков, значит, будут осматривать завтра. Поэтому сегодня мне надо будет вернуться в Дранишники, а завтра приехать сюда снова. Дорога в Дранишники состояла из двух частей: сначала поездом до станции Левашово – это почти час, к тому же поезда ходили всего два раза в сутки – утром и вечером, а потом от станции до деревни пешком шесть километров. Дорога хорошая, асфальтированная, но за Осиновой Рощей почти три километра шоссе проходило практически по лесу. И когда я представил себе, как пойду сегодня эти шесть километров в полной темноте и половину из них по тёмному лесу, и завтра весь этот путь туда и обратно придётся повторить, я решился на невинную хитрость: осмотреться сегодня вместе с девочками. «А что? – успокаивал я сам себя. – В очереди меня часто называют девочкой, особенно когда я в зимней шапке. Многие девочки ходят в шароварах. И стрижены все одинаково коротко. Так что сойду за девочку!»

Я встал в очередь к девочкам и прошёл медосмотр. Медсестра стала выписывать справку и спросила:

– Как фамилия?

«Сейчас ругаться начнёт…» – подумал я и тихо сказал: – Молчанов.

Медсестра повторила, записывая: – Молчанова.

«Ну и ладно! – обрадовался я. – Скажу учительнице, что медсестра по ошибке лишнюю букву в конце написала…»

А медсестра вдруг ещё и имя спрашивает! Я совсем тихо говорю: – Толя.

И слышу, как она записывает: – Оля.

Мне бы тут смолчать, сообразить, что потом можно будет перед «О» подставить букву «Т», но моё оскорблённое мужское достоинство не стерпело.

– Не Оля, а Толя! – вырвалось у меня.

– Как «Толя»?