Чёрный снег: война и дети

Знакомое здание с колоннадой на углу Фонтанки и Невского, на первый взгляд, стояло по-прежнему, но внутри похозяйничала зловещая рука войны. Повылетали стёкла. Осколки снарядов изрешетили роспись стен, не пощадили ни художественную лепку, ни парадные двери, ни зеркальный паркет. Разбиты радиаторы парового отопления, испорчены водопровод и канализация дворца. Запустение воцарилось в зале, где довоенной зимой ленинградская детвора весело и шумно кружилась вокруг красавицы-ёлки…

Кто смог бы в условиях блокады восстанавливать, воссоздавать разрушенное, исподволь, терпеливо и тщательно заделывать каждую пробоину, чинить каждую поломку? Тогда это было по плечу только нашим бойцам-энтузиастам, для которых, как и для всех ленинградцев, Дворец пионеров был не просто домом на Невском проспекте, а подарком С. М. Кирова пионерам.

Вселиться во Дворец пионеров и ремонтировать его – это ещё не всё! Надо было немедленно включиться в противопожарную охрану дворца, нести караульную службу, убирать снег, обилие которого в эти годы поражало даже старожилов, скалывать лёд – обеспечивать бесперебойное движение трамвая по Невскому от Аничкова моста до памятника Екатерине Второй.

Своим чередом шли политзанятия, изучение военных и специальных дисциплин: строевые, уставы, химслужба, медико-санитарное дело.

Каждый день возникала сложная задача – распределить бойцов таким образом, чтобы поддержать строжайший порядок на всей территории Дворца пионеров, проводить репетиции хора, балета, оркестра и солистов, иногда выезжать днём в пригороды по нарядам штаба МПВО города, а по вечерам выступать в госпиталях и воинских частях. В такой сложной ситуации больше всего доставалось старшине роты Зое Груздевой.

Когда через две недели начальник МПВО города Е. С. Л агуткин приехал посмотреть, успешно ли поработали наши бойцы над восстановлением служебного корпуса Дворца пионеров, который был отведён нам, он остался очень доволен – печи исправлены, водопровод приведён в порядок, окна застеклены, стены и потолок покрашены, картины, занавеси и портьеры повешены; два длинных коридора устланы ковровыми дорожками. Заместитель начальника МПВО майор Н. М. Чистов выделил нам аккуратные кровати, тумбочки, одеяла, так что наше жильё стало выглядеть не как временное пристанище, а как общежитие, располагающее к труду и отдыху.

Весьма одобрительный отзыв генерала окрылил наших бойцов и командиров, и мы дали слово подготовить Дворец для возвращающихся из эвакуации пионеров. Таковы были наши обязанности – обязанности новосёлов. А что же дворец предоставлял нам? То, что для участников ансамбля, пожалуй, было дороже еды и сна, – возможность жить единой семьёй и репетировать, совершенствоваться в любимом искусстве.

Запечатлеть бы то памятное утро – немощный старик-кладовщик, наперечёт знающий свою музыкальную кладовую, биографию и свойства каждого инструмента, недоуменно всматривается в неожиданных посетителей!..

Как бережно, любовно хранил он скрипки, кларнеты, контрабасы в футлярах, духовые инструменты.

– Хранил… А дворец пустует… Дети эвакуированы. Война… Для кого я всё это берегу? Кому я всё это отдам? Передать бы тем, в чьих руках эти трубы, саксофоны, скрипки снова запоют о радости и счастье, – с горечью говорил нам этот старожил.

И вот в его кладовую нерешительно входят девушки. Кладовщик пристально всматривается в их лица, а они его словно не замечают, разглядывают инструменты. Тишина… Что-то в их глазах старика подкупило. Он отдёргивает портьеры.

– У меня здесь есть несколько саксофонов, – вдруг говорит он, – попробуйте вот этот… Хороший тромбон, – погладил он сверкающий металл, хотел что-то прибавить и закашлялся.

– Замечательная скрипка, – вдруг сказала Таня Корелкова. Угадав, что протянутая к ней рука – рука скрипачки, старик передал ей инструмент и прибавил: – Чудесная скрипка!

…День за днём оживал замороженный Дворец пионеров. С раннего утра слышались в нём весёлые голоса девушек. Они лазали под потолок чинить электропроводку, опускались в подвал ремонтировать паровое отопление, разгружали машины с дровами и углём, перетаскивали рояли, пианино, мебель, готовили дворец к зимнему сезону.

Вечерами картина неузнаваемо менялась – лопаты, топоры, молотки, плоскогубцы убирались в кладовые, добела отмывались лица и руки, и вместо печников или маляров мы видели столь же усердных трубачей, саксофонов, танцовщиц, певиц.

Двойная нагрузка, которую несли бойцы Отдельной мед-санроты ансамбля МПВО Ленинграда, воспринимались как естественная: бойцы были счастливы служить Родине как воины-защитники Ленинграда и как проводники советского искусства.