Чёрный снег: война и дети

Прошло более 60 лет, а перед глазами, как сейчас, стоит картина: за санитарной машиной, увозящей в неизвестность сына, летит, как птица, худенькая немолодая женщина.

Боготворю тебя, моя родная!

Марина Кузнецова Знакомьтесь: дружная блокадная семья Этюд

Две малышки – Вера и Надя. И их мама, в молодости – просто красавица! Педагог по призванию, влюблённая в свои главные предметы – литературу и русский язык.

Наде эти материнские качества полностью передались: она окончила редакторский факультет Ленинградского отделения Полиграфического института, работала издательстве «Детская литература» и в «Лениздате», была в городских масштабах профсоюзным деятелем.

А Вера избрала совсем иной путь – стала врачом-терапевтом. Каких-то открытий и редких методических разработок не имела, но врачом была чутким и заботливым. Её пациенты ценили и даже любили. А сёстры были всю жизнь неразлучны и с матерью, и друг с другом. Я всех их знала, не раз бывала в гостях в их скромном, но очень уютном душевном доме.

Главой этой маленькой женской семьи была, конечно же, мама близняшек – Клавдия Фёдоровна Семёнова. Она, несмотря на более чем преклонный возраст, жила жизнью насыщенной, одухотворённой, живо интересовалась новинками кино, театра, литературы. Телевизор смотрела весьма строго и избирательно, хотя в ту пору телепошлость ещё не набрала темп. И даже когда дочери сами уже были достаточно взрослыми, они с мамой во всём советовались и, прямо скажем, даже её слушались, чему я не раз была свидетельницей.

К. Ф. Семёнова перед войной.

Вся её жизнь отдана детям и школе…

Всё это вовсе не значит, что семья эта жила в раю, что у неё не было никаких проблем. Их квартира, в которой они оставались в годы блокады, была и оставалась коммунальной. Одна из соседок – приезжая из какой-то провинции – часто обижала Семёновых. До прямой уголовщины она опуститься боялась, но разного рода мелочные придирки и оскорбления случались почти ежедневно.

Клавдию Фёдоровну навещали коллеги, старые добрые школьные друзья и ученики, все они постоянно вспоминали блокадные дни и годы, на что скандальная соседка реагировала крайне болезненно. Вообще, тема «коренные и приезжие» применительно к ленинградской блокаде изучена мало и всячески замалчивается. А ведь истоки многих горестных проблем для блокадников из коммунальных квартир именно в этой сфере и кроются!

Одно можно сказать со всей уверенностью: если бы не ТА самая коммунальная соседка, Клавдия Фёдоровна прожила бы, невзирая на 872 дня страшной блокады и многие другие жизненные испытания, куда больше своих 104 лет. С малолетства здоровьем обижена она не была, часто до войны жила в сельской местности, любила постоянный, но не тягостный и не изнурительный сельский труд, а уже потом, в городе, трудно привыкала к новым условиям.

Вера и Надежда в юности

Книги в этой семье были кумирами. Стояли они бережено на полках на самых почётных местах. Речь идёт, конечно, о художественной литературе. На почётных вторых и третьих местах у Семёновых были книги по истории, краеведению и русскому языку. Для самих Клавдии Фёдоровны и Надежды Гавриловны такая литература носила и прикладной, справочный характер. Это и понятно: мать – учительница литературы и русского языка, одна из дочерей – издательский редактор, с родным языком связь имеющая постоянно. Разве что медицинская литература, столь важная для Веры Гавриловны, второй дочери, была только на её попечении.

Она не раз как опытный терапевт приговаривала маме и сестре: «Вы в медицинскую литературу особенно не углубляйтесь: ещё что-то не так поймёте, станете болезнь за болезнью у себя напрасно находить. А если какие-нибудь насущные вопросы возникнут, не забывайте, что у вас в семье – профессиональный и уже довольно-таки опытный врач!»

Вот такая славная ленинградская блокадная семья, в какой-то степени образцовая во многих отношениях. Недаром все её члены в трудных ситуациях приговаривали: «Да мы-то люди твёрдые! Недаром – коренные ленинградцы!»

Блокады школьные уроки Этюд

Мне довелось познакомиться с дневниками старейшей учительницы русского языка и литературы Клавдии Фёдоровны Семёновой «Блокадная исповедь». По объёму это примерно около ста стандартных страниц. Далеко не все они собственно о блокаде: есть немало отступлений личного, семейного характера, есть большой пролог – путь в Ленинград из Лужского района, когда немцы уже надвигались на псковские рубежи, немало страниц, посвящённых и довоенным, и послевоенным событиям.