Чёрный снег: война и дети

Какие-то строгие тайны
Из дому отца увели,
А вскоре по улицам танки
Гудящей волной поползли.
Я прятала руки за ватник
И следом за танками шла,
Не зная, что ожил тот ватман
С его заводского стола,
Что ожил тот ватман, который
Похитил отцовские сны.
По длинным людским коридорам
Шли новые танки страны.
Мальчишечьи крики привета
Неслись от ворот до ворот,
И женщина шла без жакета,
Кричала:
– Победа идёт! —
И, стиснув руками упрямо
Тугие перила крыльца,
О чём-то заплакала мама,
Привыкшая жить без отца.

Я помню тот день потому лишь,

Что вечером этого дня
Средь старых, бревенчатых улиц
Отец мой окликнул меня.
Мне даже теперь это снится,
Как в тот незапамятный год
Отцу разрешил отлучиться
Домой оборонный завод,
Как следом за ним я бежала
И в комнату нашу вошла,
А мама подушки взбивала,
А мама лепёшки пекла,
Смеялась то громко, то робко,
О том говорила, о сём…
Но стыла в тарелке похлёбка,
Отец мой уснул за столом.
А мать улыбалась все шире
И куталась в старую шаль…

Шли танки Т-34

В тревожную, трудную даль.

«Зачем опять война тревожит…»

Зачем опять война тревожит
поток несоразмерных дней:
то вычтет жизнь твою,
то сложит
её нечаянно с моей.
И холодок пройдёт по нервам,
когда подумаю о том,
как умирал ты в сорок первом,
и был костёр подёрнут льдом,
и в небе пеночка звенела,
перед морозом не дрожа,
и отделялася от тела
заворожённая душа.
Но сильным ветром возвращало
её, летучую, назад,
и сердце слабо ощущало,
что ждёт его апрельский сад;
и чудо-встреча неизбежна
на рубежах иных времён
с той, что покуда безмятежно
погружена в свой детский сон.
Но в эту самую минуту
там, где в то время я росла,
я пробудилась почему-то
и вся слезами изошла.
А мама наклонялась:
– Что ты?
Не время, спи, ещё темно. —

Летели низко самолёты.

Луна глядела сквозь окно.

Сорок пятый год

Самолёт с горящими крылами
уходил в чужую тишину.
Зычными звоня колоколами,
время наступало на войну.
И пересыхали реки крови.
Раны чутко трогала зима.
В каждом о грядущем полдне слове
чудилась История сама.
Девочка бежала, опаляя
удивленьем близоруких глаз,
лёгким своим бегом отдаляя
грохотом опустошённый час.
Девочка, счастливая, не знала,
чем она особенно сильна:
что о жизни знает слишком мало,
и что мир не проще, чем война.

«Сквозь стены смех и голосá…»