Черный сокол

   - Не сомневайся, Олег Иванович, - наклонил голову юноша, - все твои слова я в точности батюшке перескажу. Что он с боярами решит - не ведаю, но обещаю, что ты об этом сразу узнаешь.

   - Добро, Фёдор Мстиславич, - кивнул Горчаков, - буду ждать от тебя вестей.

   Юноша ускакал, а Олег занялся крытой повозкой.

   - Итак, что тут у нас? - прищурился он.

   После сверкавшего на солнце снега, Горчаков ничего не мог разглядеть в темном фургоне.

   - Вадим, - обернулся он к оруженосцу, - ну-ка, помоги.

   Вдвоем они забросили войлочный полог на крышу, и внутрь кибитки проникли солнечные лучи.

   - Ага, здесь у нас шанцевый инструмент и противопожарный инвентарь, - разобрался, наконец, Олег.

   - А что это такое: шанцовый инструмент и этот, ин-вен-тарь? - выговорил по слогам Вадим.

   - Шанцевый, это топоры и лопаты, - ответил Горчаков, - а инвентарь... в другой раз объясню, - отмахнулся он, обнаружив любопытную вещицу.

   Олег забрался в повозку и взял в руки бронзовую трубу диаметром сантиметров восемь и с полметра длиной. Больше всего эта штуковина напоминала садовый насос-разбрызгиватель. С одной стороны в неё была забита деревянная пробка, из которой торчал сосок бронзовой форсунки. Края трубы вокруг пробки были слегка загнуты внутрь. С другой стороны этого "шприца" имелся длинный деревянный шток, без рукоятки - просто закруглённая на конце палка, толщиной с черенок лопаты.

   У Горчакова, как-то сами собой, всплыли в памяти слова персидского историка Джувейни об осаде Гурганджа: "Войско монголов сосудами с нефтью сжигало их дома и кварталы, а стрелами и ядрами сшивало людей друг с другом".

   "Между прочим, этот пожарный насос можно использовать и в прямо противоположных целях, - отметил про себя Олег, - это ж, блин, почти готовый огнемет! Правда, дальность действия у него будет пять-семь метров, но это ерунда. В данный момент это как раз: "то, что доктор прописал". Теперь надо бы сосуды с нефтью, поискать, о которых Джувейни писал".

   - Едем дальше, - распорядился Горчаков, спрыгнув с высокой повозки на скрипнувший под ногами снег.

   Проехав вместе со своими дружинниками еще немного, вдоль обоза, Олег обнаружил подходящие для хранения горючего емкости. В четырехколесной повозке с решетчатыми бортами он увидел глиняные узкогорлые сосуды с ручками. Высотой чуть больше метра, они напоминали древнегреческие амфоры и были обмотаны толстыми жгутами рисовой соломы.

   Поравнявшись с повозкой, Горчаков слегка сжал ногами бока жеребца и натянул поводья. Нефть он видел только по телевизору, но надеялся, что сумеет отличить ее от чего-то другого.

   Олег не стал слезать с коня задом, опираясь на стремя, а лихо, перекинув ногу через луку, развернулся поперек седла и спрыгнул вперёд. Встав на толстую спицу полутораметрового колеса, он перегнулся через борт, выдернул деревянную пробку и потянул носом.

   - Что за хрень?! - удивился Горчаков, уловив знакомый запах.

   Он выдрал из жгута пучок длинной соломы и сунул его в узкое горло. А когда вытащил, то увидел, стекавшую со светлых стеблей прозрачную жидкость, которая никак не могла быть нефтью. Олег с сомнением понюхал солому.

   - Блин! Да это же керосин! - воскликнул поражённый открытием Горчаков. - Вот тебе и "сосуды с нефтью"!

   Заткнув амфору пробкой, он спрыгнул с колеса.

   - Олег Иванович, а что такое керосин и нефть? - встретил его вопросом, топтавшийся у повозки оруженосец.

   - Ох, Вадим! - покачал головой Горчаков. - Вот только лекций по химии мне сейчас и не хватало!

   Парнишка открыл, было, рот, видно, хотел спросить насчет химии, но сдержался и только шумно вздохнул.

   - Вечером! - объявил Олег, глянув кислую физиономию Вадима. - Вечером все объясню. Если доживем, - тихо добавил он.

   На следующей арбе стояли два больших сосуда, как будто, взятых из сказки про Али-Бабу и сорок разбойников. Гигантские горшки были закрыты туго натянутой кожей, обвязанной веревками вокруг широкого горла.

   Безуспешно подергав тугой узел замерзшими пальцами, Олег раздраженно плюнул и срезал его кинжалом. Подняв, задубевшую на холоде сыромятную кожу, он сначала подумал, что в сосуде нефть. В ход снова пошла рисовая солома. В этот раз Горчаков не ограничился пучком, а отхватил кусок перевязанного бечевками жгута. Получилось что-то вроде лыковой щетки для побелки. Макнув импровизированную кисть в темно-коричневую массу, Олег обнаружил, что субстанция какая-то, больно уж, густая для "черного золота". "Ну, раз китайцы или персы освоили перегонку сырой нефти и научились извлекать из нее керосин, то почему бы им не использовать и тяжелые фракции?" - спросил себя Горчаков, шмыгнув замёрзшим носом.

   "Надо же, додумались! - восхитился он. - Судя по всему, в этой "сказочной" посудине смесь мазута с соляркой. И, если разобраться, то это весьма продуктивная идея: запустить горшком с дизтопливом в деревянную стену, - рассудил Олег. - У мазута высокая температура горения и стекать он будет медленно. А керосин полетит уже в виде бонуса, в толпу сбежавшихся на пожар огнеборцев".

   Пока Горчаков обвязывал веревкой, заменявший крышку кусок кожи, подъехал сын воеводы.