Черный список

А в тот вечер я еще ни о чем не подозревал. Мы еще около получаса проговорили все втроем, обсудили убийство Юшкевича, придя к неутешительному выводу о собственном бессилии и невозможности быстро разобраться в трех трагедиях, последовавших одна за другой. Об открытии, сделанном Юрой Мазаевым, я решил пока не рассказывать, уж больно диким оно мне показалось.

Распростившись с Сережей, мы остались во дворе вдвоем с Татьяной. И тут у меня словно язык к гортани присох. Вчерашней решительности как не бывало. Я сидел и с изумлением вспоминал, как молча взял ее за руку, вывел в сад и… Господи, я ли это был? Однако про фотографии нужно было сказать. Такие вещи утаивать нельзя.

Таня восприняла мой рассказ совершенно спокойно. Наверное, после потрясения, вызванного кражей компьютера, ей все остальное казалось забавными мелочами, не стоящими даже обсуждения.

— У тебя были неприятности с женой? — только и спросила она.

— Да нет, что ты. Мы в разводе, так что ни о каких неприятностях не может быть и речи. Просто кто-то, по-видимому, очень не хочет, чтобы я работал на Рудина, вот и старается поссорить меня с Ритой. Ведь не все знают, что мы разведены.

— А разве ты собираешься работать на Рудина?

— Нет, конечно. Я его терпеть не могу.

— Тогда можно наплевать на эти фотографии? — полуутвердительно спросила она.

— Разумеется, — твердо ответил я. — Наплевать и забыть. Но забыть только про фотографии.

— В смысле?

— Про фотографии, — повторил я, — но не про то, что на них запечатлено. Я бы не хотел, чтобы ты про это забыла.

— Я и не забыла.

— Тогда пойдем? Ира, как я понял, ночует у Мазаева.

— А Лиля? Она не проснется?

— Будем надеяться, что нет. Вернее, я постараюсь вернуться до того момента, как она проснется. Вообще-то, она спит сладко и крепко, вся в отца. В меня то есть.

На всякий случай я заглянул в нашу комнату. Лиля тихонько посапывала во сне. С раннего детства привыкшая быть одна, в том числе и по вечерам, она не нуждалась в присутствии родителей, чтобы выключить свет и уснуть. Очень самостоятельный ребенок у меня растет. И сознательный.

Прокравшись на цыпочках в соседнюю комнату, я разделся и лег рядом с Татьяной, и вдруг меня охватило такое пронзительное, такое невероятное счастье, что я едва не задохнулся. Как хорошо, что Юрины хозяева уехали! Пожалуй, мой ангел-хранитель пошарил пухлой ручонкой в барабане и начал вытаскивать то, что нужно. Хорошо бы эта тенденция продлилась подольше. Ну хотя бы до завтра…

Глава 8

Утро было пасмурным и прохладным, и, к огромному своему облегчению, я подумал, что можно на пляж не идти. Вообще-то, я любил поваляться под жарким солнышком, пожарить кости, поплавать, подремать. Но теперь мне не хотелось ничего этого. Я хотел только одного: сидеть рядом с Таней, как верный пес, положив голову ей на колени и преданно заглядывая в лицо. Черт знает что со мной происходит! Но что удивительно, то же самое произошло с моим детенышем, правда, несколько раньше. Она раньше меня почувствовала исходящее от Татьяны «нечто», в пределах досягаемости которого на тебя снисходило ощущение покоя, тепла, доброты и защищенности.

Умывшись и побрившись, я помчался на базар, вооружившись тремя авоськами и длиннющим списком, который составила пунктуальная Ирочка. Одновременно со мной вышел и Юра Мазаев, у которого тоже были авоськи и список, но которого послали не на базар, а в магазины. Определенно, в Ирочке пропал великий организатор. Впрочем, может быть, и не пропал, если учесть, что под ее умелым руководством Таня при своей сумасшедшей жизни следователя ухитряется писать по несколько повестей в год.

К завтраку мы приступили, таким образом, почти в одиннадцать часов, но, судя по обилию и разнообразию блюд, этот поздний завтрак грозил плавно перейти в обед, затем в ужин, а возможно, и в завтрак следующего дня.

— Все равно компьютер сперли, — заявила оптимистка Ирочка, — а погода плохая. Так что ни работы, ни пляжа. Остается только обжорство. Хоть какая-то радость.

Слышать это из уст стройной, изящной девушки было невероятно смешно. Она и в самом деле любит не только готовить, но и вкусно покушать. И куда все девается? Ведь в ней нет ни грамма лишнего веса, ни одного миллиметра жировых отложений. Везет же некоторым! Я, например, поправляюсь моментально. Стоит мне неделю посидеть на бутербродах со свежим белым хлебом, как над брючным ремнем начинает угрожающе нависать омерзительная складка. Правда, при переходе на мясо с овощами и черным хлебом складка тут же исчезает. Но, если бы я регулярно питался из Ирочкиных рук, мне пришлось бы через месяц полностью менять весь гардероб — я не влез бы ни в одни брюки.