Черный спутник (СИ)

  Глаза князя, черные и блестящие, как вода речки Которосли, широко раскрылись и уставились на цыгана.

  - Вижу, что человек вы добрый, не откажите в помощи бедным арестантам, - так же по-немецки продолжил Мора. Собака ткнулась носом в его руку, цыган машинально почесал за шелковистым ухом.

  - Я - человек добрый? - воскликнул старик то ли весело, то ли сердито, и Мора порадовался, что угадал с языком, - Да мною ваши бабы детей пугают! Где ты доброту увидел, дубина?

  - Вы добрый человек, ваша светлость, - Мора осмелился коснуться морды вороной лошади, - если ездите без трензеля и без шпор. Может, и не к людям - но к лошадям вы добры. А твари бессловесные заслуживают большего сострадания, нежели мы, грешные.

  - Коня не трогай, чумазый, - поморщился князь, - Чего тебе нужно? Деньги?

  Мора отступил на шаг, с усилием выпрямил как только можно больную спину и прочитал нараспев:

  Prince clément, or vous plaise savoir

  Que j'entends mout et n'ai sens ne savoir :

  Partial suis, à toutes lois commun.

  Que sais-je plus ? Quoi ? Les gages ravoir,

  Bien recueilli, débouté de chacun. *

  (* Милосердный принц, как вам нравится то,

  Что я понимаю, не видя смысла и не зная?

  Я - вне всех правил, но подчиняюсь всем законам.

  Что делать мне еще? Что? Заключать новое пари.

  Принятый всеми, и отвергнутый каждым.)

  - Уже пятнадцать лет я не Prince clement... Возьми, заработал, - в руке князя блеснула монета - Мора поймал ее на лету и тут же спрятал за щеку.

  - Благодарю, ваша светлость!

  - Не светлость я больше, сказано же тебе, - проворчал старик, - За что ты сидишь, арестант?

  - Боюсь разгневать вашу светлость, но примерно за то же, что и вы. Фортуну в руках не удержал...

  - Дурак! - расхохотался князь, - Ты развлек меня. Теперь дай проехать, и не трогай больше моих собак.

  Мора отошел с плотины, пряча усмешку, и кавалькада двинулась было мимо, но князь остановил коня, повернулся в седле и спросил:

  - Почему они работают, а ты нет? - и указал на рабочих.

  - Нам нельзя, закон не велит, - развел руками Мора с деланным смущением.

  - Ты, поди, для них тоже - светлость? - насмешливо поинтересовался князь.

  - Тогда уж скорее виконт...

  Князь фыркнул, и вороной конь унес его прочь. Проехали мимо изящный поручик и егеря, увешанные утками. Мора вернулся к Фоме и Шилу, показал монету и снова спрятал:

  - Что, съели?

  - Ефимка... - убито протянул Фома.

  - Проиграл, подставляй лоб, - обрадовался Шило.

  - Врешь, ты ставил на плеть, а я на собак - оба проиграли.

  Миновала неделя, летнее тепло схлынуло, как и не бывало, а зимняя одежда еще летом была почти вся проиграна Морой в карты. В тот вечер Шило с Фомой играли в своем углу в буру, Мора же, невезучий игрок, давно продулся и теперь объяснял шнырю, как следует правильно чинить малахай. Тулуп и онучи давно пали жертвой карточного долга.

  За окном лило как из ведра, студеный ветер задувал в крошечные, без стекол, оконца. Из щелей тянули сквозняки. Мора отправил восвояси шныря с малахаем, потянулся, подпрыгнул и вдруг повис, уцепившись за потолочную балку.

  - Что это ты висишь? - спросил Фома, - К чему-то готовишься или так?

  - Спине полезно, - пояснил Мора, - Хребет выпрямляю.

  - Хочешь к Матрене красавчиком вернуться? - язвительно поинтересовался Шило.

  - Прежнего не воротишь, друг Шило, - отвечал Мора, задумчиво болтая ногами в воздухе, - Но вернусь не кривым уродом, тоже дело.

  - Про кривого урода поосторожнее! - проворчал Фома.

  По бараку, оглядываясь, пробирался караульный. Приятели спрятали карты, Мора выпустил балку и пружинисто приземлился на нары. Караульный приблизился, разглядел в зловонном сумраке Фому, Шило и Мору, расцвел и пролаял:

  - Мора Михай!

  - Я, начальник, - развязно отвечал Мора. Шило с Фомой переглянулись.

  - Бери свой сидор и со мной, к капралу!

  - Зачем вызывает? - спросил Мора с таким ненатуральным спокойствием, что Шило с Фомой переглянулись еще раз, Фома подмигнул единственным глазом, а Шило одними губами прошептал:

  - Матрена...

  - Не твое собачье дело, - добродушно ответствовал солдат, - ноги в руки и дуй за мной.

  Подкрался шнырь с малахаем:

  - Мора, шапку-то?

  - Шилу отдай, пусть плешь греет. Не поминайте лихом! - Мора подхватил свой тощий сидор и вместе с караульным удалился.

  - Матрена... завистливо повторил Шило, - выкупила-таки свое нещечко.

  - И проспорил ты мне, друг ситный, - проворковал Фома.

  - Погоди, может, вернется, - возразил Шило без особой надежды.

  - Зачем звал, ваше благородие? - Мора шагнул в прокуренную караульню, огляделся - в сторожке присутствовал один лишь капрал Медянкин, чуть хмельной и с трубкой в зубах.

  - А ты угадай! Свезло тебе, Мора Михай, выкупили тебя, ступай теперь на все четыре стороны.

  - Кто? - севшим голосом проговорил Мора.

  - А ты угадай! - повторил веселый капрал, - Вспомни, кому на плотине хранцузские вирши читал?

  Мора выдохнул - словно что-то умерло в нем, а что-то, наоборот, заиграло.

  - Князь? Он изрядно расточителен для бедного ссыльного.