Чёрный Стрелок

— А как, по-твоему, они нашли друг друга? — Хлебалов усмехнулся. — По объявлению в газете?

— Может быть — случайность, но более вероятно, что их встречу кто-то организовал. Кто-то из твоего ближайшего окружения.

— Кто? — Хлебалов прищурился. — Моё ближайшее окружение — вы.

— Меня в городе не было, — спокойно ответил Юматов. — А Веня… Веню, если ты помнишь, именно в тот вечер… хм… заняли другим делом.

— Остаёшься ты, Фома, — констатировал Хлебалов.

— Григорий Николаевич! — воскликнул секретарь. — Вы же знаете, что я всегда был за то, чтобы убрать мальчишку!

«Ах ты пидерасня вонючая!» — подумал Застенов.

— Уймись, Фома, — сказал Хлебалов. — Я знаю, что ты не при делах. Не потому, что ты там болтал, а потому что никто из серьёзных людей с тобой дела иметь не будет.

Фома скромно потупился.

— Ладно, с Лёшкой повременим пока, — решил Хлебалов. — Кому за ним присмотреть — есть?

— Коридорной в клюв кинули, — ответил Застенов. — И ещё пару ребят из нашей наружки — в соседний номер.

— По факту попытки кражи местные менты дело завели? — спросил Юматов.

— Должны, — кивнул Застенов. — Преступник налицо.

— Ментов надо использовать, — сказал Юматов.

— Точно, — поддержал Хлебалов. — Пусть его вызовут повесткой, а мы его по дороге возьмём. Ефим, как с девчонкой?

— Всё по программе, Григорий Николаевич. Обрабатываем.

— Хорошо. Веня, завтра едем к Медведеву. Обеспечь охрану. Что у нас в медведевской папочке?

— Мало, — вздохнул Юматов. — Разве что с племянником его… Дело о наезде, помните?

— Из этой косточки суп не сваришь, — сказал Хлебалов. — Это ведь не только племянник Медведева, но ещё и зять губернатора.

Глава семнадцатая

Вечером вся команда Бессонова: Ленечка, Сивый, Монах, Череп, Уж, Салават и он сам, конечно, на двух джипах подкатила к одной из стоянок неподалёку от речного вокзала. Алёша сидел рядом с Бессоновым. Евгений попытался было его отговорить от участия в акции, но Алёша настоял, упирая на то, что Алёна никого, кроме Шелехова, не знает.

Ленечка с Салаватом провели краткий инструктаж стояночной охраны. Суть инструктажа сводилась к тому, что, ежели что с машинами будет не так или там нездоровый интерес к чужой технике кто проявит, — спрашивать станут не с посторонних неизвестных, а конкретно с охранников. Охранники, тоже не домашние мальчики, попытались, было, выгнуть пальцы. Чтобы пресечь дискуссию, Ленечка обратился к наглядным пособиям и провёл краткий сравнительный анализ пистолета «ИЖ», который состоял на вооружении охранников и пистолета-пулемёта «Кедр-Б», снабжённого глушителем и лазерным целеуказателем, пятнышко которого вызывает очень неприятные ощущения, когда кочует по разным частям тела. Охранники, несмотря на эти самые неприятные ощущения, заявили, что у них есть и более крупные наглядные пособия, чем «ИЖ». Тогда простой человек Салават отнял у охранников «ижики», сообщил, что у них, в Кургане, такого говна не делают, а таких тупых пацанов, как стояночные охранники, если и сделают случайно, то сразу «стИрЕлизуют», чтоб не плодились. И собрался немедленно проделать с собеседниками указанную операцию, но Ленечка вовремя напомнил «стерилизатору», что сейчас им некогда, так что Салават охранников отпустил и даже вернул им оружие.

Несмотря на высокую эмоциональную насыщенность разговора, занял он всего минуту. Остальные только-только успели вытащить из машин ящики с «прогулочным оборудованием».

Федя ждал их у четырёхметрового памятника «Железному бандиту». «Железным бандитом» именовался памятник «Первопроходцу Шишигину». Воздвигнутый ещё при советской власти, «бандитом» он был крещён сравнительно недавно. Не без причины. Плечистый и бритоголовый «первопроходец» в одной руке держал нечто неопределённое, но очертаниями весьма напоминавшее сотовый телефон, а другую — выбросил вперёд в традиционном жесте — «пальцы веером». Воистину гениален был скульптор, прозревший сквозь время образ «наследников» Шишигина. Провозглашённый сподвижником Ермака и Разина одновремененно «первопроходец» был «злодейски» повешен губернатором края за «борьбу с царизмом и капитализмом», выразившуюся, как говорили знающие люди, в насильственном присвоении чужого имущества. Владельцы экспроприированного имущества умерщвлялись «борцом», независимо от пола и возраста. Вероятно, Шишигину просто не повезло. Родись он лет на двести позже, из него получился бы отличный «красный комиссар», а повремени он ещё лет семьдесят, — и «демократический» губернатор ходил бы у разбойника в корешах. А то и сам — в губернаторы… Не то что при царизме, одним словом.

— Держи, — Бессонов сунул старпому «Весёлого» здоровенный ящик.

Федя только крякнул:

— Чего у вас тут — штанги? — буркнул он.

— Танки! — заявил оказавшийся поблизости Салават и заржал.

Монах поставил свой ящик на ступеньку постамента.

— Слышь, Салаватик, а ведь «Железный»-то — вылитый ты! — заметил он.

Татарин задрал голову.

— Не, — серьёзно сказал он, подумав. — Я такие штаны не ношу.

— Где ваш «Титаник»? — спросил Бессонов Фёдора?