Черный свет

На миг фигуры Горштейна и Шварц показались застывшими, напоминая немую сцену из пьесы, а затем в темноте полыхнуло, и пламя поглотило обоих – и мужчину, и женщину!

Самсонов и Марго вжались в землю, надеясь, что в них не угодят осколки. Затем их накрыло жаркой волной, уши заложило, и все вокруг опять наполнилось звоном.

* * *

На следующий день после обеда Самсонов вошел в свой кабинет, где, как ему было известно, находилась Марго, которая зашла еще с утра, чтобы сделать выписки из материалов дела Горштейна: она собиралась использовать их для своей новой статьи.

Девушка сидела за столом и пила кофе. Рядом с ней стояла полная окурков пепельница. Самсонов подошел к окну и открыл его настежь.

В кабинет ворвался прохладный влажный воздух и зашевелил на столе разложенные листки.

– Эй, поаккуратней! – возмущенно прикрикнула Марго, прижимая их ладонями.

Самсонов присел на диван. Правая рука была перебинтована: скрытая под одеждой повязка плотно обхватывала плечо.

Марго отпила глоток кофе, глядя на него поверх чашки.

– Я был у Дремина в больнице, – сказал Самсонов.

– Как он?

– Идет на поправку. Слава богу.

– Почему-то я была уверена, что он выкарабкается.

– А я – лишь надеялся, – признался Самсонов.

– Ты скептик!

– Возможно. Врачи говорят, еще пара недель, и выпишут. Ожогов много, но они не такие уж серьезные – просто обгорел большой процент кожи.

– Наверное, рубцы останутся?

– Думаю, с этим ничего не поделаешь.

– И на лице?

– Будут делать пластику. Петрович работает над тем, чтобы Дремину оплатили эту операцию.

– Кстати! Мне казалось, Башметов тебя отпустил лечиться, – заметила Марго. – Чего вернулся-то?

– Хочу пригласить тебя на концерт.

Девушка приподняла брови. От неожиданности это получилось у нее не слишком естественно.

– Неужели?

– Ага. Я и билеты купил. Концерт симфонической музыки. В программе – Моцарт, Бах, Бетховен, Шуберт, Вагнер, Брамс и Верди.

– Необычная подборка. И с чего такая честь?

Самсонов пожал плечами.

– Просто я подумал, нам надо бы проводить больше времени вместе. Я имею в виду, не только по работе.

– Это почему же? – Марго взглянула ему прямо в глаза.

Самсонова это не смутило.

– Мне не хватало тебя все это время, – признался он. – Я думаю, наше расставание было ошибкой. Большущей ошибкой.

Девушка недоверчиво хмыкнула, но вышло не очень убедительно.

– Прошло немало времени, – сказала она. – А оно, как известно, лечит.

– Так ты теперь здорова?

– Я на стационаре.

Самсонов улыбнулся:

– Хорошо тебе. Слушай, это просто концерт.

– Ладно, не хнычь, – решилась Марго. – Схожу с тобой, чтобы убедиться, что ничего к тебе больше не испытываю, понял?

Самсонов поднял свободную от бинтов руку, словно сдаваясь:

– Ок, как скажешь! Так я заеду за тобой в шесть?

Марго кивнула.

– Давай. Адрес-то помнишь?

Самсонов усмехнулся:

– Сверюсь с записями. Кстати, хотел тебя спросить, – добавил он, уже встав с дивана. – Почему там, во дворе, ты не стреляла в Горштейна сразу? Чего ждала?

– А ты как думаешь? – Марго хитро прищурилась.

– Трудно выстрелить в человека в первый раз? Или хотела выполнить приказ Валентина?

Девушка откинулась на спинку кресла.

– Честно?

– Конечно! Обещаю, что никому не расскажу, – Самсонов улыбнулся, давая понять, что шутит.

– Не была уверена, что попаду.

* * *

Без четверти шесть Самсонов припарковался возле дома Марго. В это время девушка курила на кухне, глядя на экран сотового телефона, где мигала надпись «Григорий Поленов». Звук был выключен, но телефон настойчиво сигнализировал о вызове, используя все доступные ему световые эффекты.

Марго вздохнула и потушила сигарету. Затем, не сбрасывая звонок, положила телефон на стол и отправилась в спальню одеваться.

* * *

Концертный зал был оформлен в стиле барокко: контрастные цвета, игра света и тени, пышность отделки, обилие позолоты, изогнутых линий, лепнины и колонн, ограничивающих ложи, огромные сверкающие люстры из хрусталя, переливающиеся огнями ламп, выполненных в виде свечей. Вокруг них плясали радужные блики, рассыпающиеся сотнями длинных, похожих на иглы лучей. Все элементы были призваны поддержать иллюзию того, что мир зыбок, а человек в нем одновременно велик и ничтожен.

Способный вместить десять тысяч зрителей, амфитеатр размещался перед сценой, казавшейся с балкона совсем крошечной. На складных стульях перед пюпитрами устраивались музыканты. Оркестр приехал на пятидневные гастроли из Москвы и играл каждый день одну и ту же программу, жемчужиной которой, по мнению критиков, были отрывки из «Реквиемов» Моцарта, Вагнера и Верди. Такая необычная подборка как нельзя лучше подходила к интерьеру концертного зала – опять же как считали музыкальные обозреватели.

Самсонов и Марго, одетая в длинное платье из вишневого бархата и держащая под мышкой крошечный клатч из глянцевой кожи, с серебряной цепочкой и миниатюрной застежкой-клипсой, поднимались по мраморной лестнице, достойной Дворца дожей.

– Я здесь еще ни разу не была, – сказала Марго, разглядывая украшавшую потолок роспись: душераздирающую сцену прощания Дидоны с Энеем.