Черный свет

– Да, конечно. Но могу ведь интересоваться чем-то еще? Люди давным-давно задумывались о том, как улучшить природу человека. Сначала это были магические ритуалы, вроде поедания сердца врага или других частей тела, чтобы обрести его способности. Затем – спорт. Вспомните Древнюю Грецию с ее культом тела.

Самсонов кивнул, делая вид, что слушает очень внимательно.

На самом деле он бы предпочел обойтись без лекций, но не хотел «спугнуть» Шварц, поскольку она явно заговорила на близкую ей тему, а Самсонов по опыту знал, что в такие моменты люди становятся более откровенными и могут даже иногда проговориться. Словом, их начинает «нести».

– Потом, – продолжала разглагольствовать Анна Шварц, – люди обратились к евгенике. Слышали о такой?

– Лженаука? – отозвался Самсонов, вспомнив недавний разговор с Валентином.

– Скорее теория селекции.

– Это отбор?

– Да. Существовали два направления евгеники: позитивная и негативная. Первая призывала воспроизводить носителей ценных для человечества генетических признаков, а вторая – препятствовать размножению особей, обладающих наследственными дефектами.

– Похоже на фашизм, – заметил Самсонов.

Анна Шварц кивнула.

– Да, в послевоенный период евгеника стала ассоциироваться с нацизмом и расовой гигиеной, хотя зародилось учение в Англии, и сам термин придумал Френсис Гальтон, двоюродный брат Дарвина. Он считал, что евгеника подтверждает право англосаксов на мировое господство. – Женщина взглянула на Самсонова и улыбнулась. – Наверное, я слишком углубилась в вопрос, да? Вы не рассчитывали слушать… все это.

– Нет-нет, продолжайте.

Шварц пожала плечами.

– Зачем вам все это?

– Никогда не знаешь, что может пригодиться. Вы занимаетесь на работе чем-нибудь подобным?

– Селекцией?

Самсонов кивнул.

– Да, конечно. Только не людей, а животных. Нам часто заказывают разработки селекционных программ.

– Кто?

– Например, сельскохозяйственные фирмы, конные заводы. Да хоть бы предприниматели, которые решили разводить красную рыбу в пруду или крокодилов, чтобы делать из них кожгалантерею.

– Понятно. А связанные с людьми программы такого рода вы никогда не…

– Нет! – прервала Самсонова Шварц. – Никогда. Разумеется, нет. Это неэтично, да и кому придет в голову заниматься подобными вещами? – Она пожала плечами с недоумевающей полуулыбкой. – Глупости и романтика. Серьезные ученые больше таким не увлекаются.

– Значит, с евгеникой покончено? – улыбнулся Самсонов.

– С евгеникой – да. Но у нее есть достойная наследница – генотерапия.

– А вы сами как относитесь к улучшению человеческой природы?

– Я считаю, что в этом нет ничего дурного, если соблюдаются этические нормы. Без перегибов, вроде тех, что практиковались раньше. В принципе здравое зерно в этой теории есть, но осуществить все это на практике в современном обществе… – Анна Шварц красноречиво пожала плечами. – Основы селекции были известны с глубокой древности, еще до возникновения теории Дарвина. Например, в собрании священных текстов зороастрийцев «Авесте» приводится диалог, в котором Ахура-Мазда Йиме говорит о необходимости построить крепость и привести в нее мужчин и женщин, которые считаются самыми красивыми и выдающимися. Причем особо оговаривается, что среди них не должно быть горбатых, увечных, сумасшедших, имеющих родимые пятна, больных, обладающих гнилыми зубами и так далее.

– Я вспомнил Спарту, где детей сбрасывали в пропасть, если они по каким-либо причинам признавались неполноценными, – вставил Самсонов.

– Ну, это спорный вопрос, – возразила Анна Шварц. – Теодорос Пициос, основываясь на результатах археологических исследований, отрицал существование этой практики. Вообще же я не большая поклонница селекции. Мне кажется, это занятие больше подходит для тех, кто интересуется сельским хозяйством.

– В вашем тоне мне послышалось презрение, – заметил Самсонов.

Анна Шварц улыбнулась – на этот раз довольно холодно.

– Наверное, каждый ученый считает, что его сфера интересов – самая важная и занятная. Но надо себя одергивать и помнить, что перед лицом науки одно равно другому.

– И часто вам приходится себя одергивать?

– К счастью, нет.

– Я так понимаю, что евгенике вы предпочитаете биомеханику? – Самсонов указал на татуировки Анны Шварц.

– Не знаю, можно ли так сказать, – ответила она. – Биомеханика – не совсем наука, скорее, это взгляд на тело, на происходящие в нем процессы. Ну, и еще это эстетика, направление в искусстве. Вы видели картины Гигера?

Самсонов был вынужден отрицательно покачать головой.

– Но фильм «Чужой» вы наверняка смотрели.

– Космический ужастик?

– Он самый.

– Да, видел, но помню плохо. Давно это было.

– Гигер придумал того монстра, который там фигурирует. И не только его. Он довольно известен среди любителей фантастики.

Самсонов кивнул, понимая, что пора менять тему, иначе они окажутся в таких дебрях, в которых он будет чувствовать себя как турист, заблудившийся в джунглях Австралии – как раз поблизости от территории каннибалов.