Черный свет

— У нас другая задача. Не спеши. Машина стала медленно разворачиваться. Виктор увидел, как над словно металлической поверхностью воды вздувались и опадали огромные пузыри, будто кто-то вскипятил речную воду.

— Сейчас они очистят реку и погонят отариев до океана. А мы пока займемся уже вылезшими.

Машина помчалась прямо к той куче мале, что еще копошилась над сраженным лятуем. Водитель на мгновение включил фары, и несколько ослепительно алых лучей врезались в копошащиеся тела, прошлись по ним и словно подняли отариев в воздух. Они подскакивали на всех восьми щупальцах, расправляли крылья, пытались улететь, отскочить. Как будто это им удавалось. Одни, те, что были вверху, отскакивали метров на десять. Но те, что были внизу, уже наелись до отвала и поэтому не могли подпрыгивать. Они только перекатывались, как колобки.

Постепенно стал вырисовываться дочиста обглоданный скелет лятуя. Он не удивил Виктора. Он ужаснул его, потому что он представил, что же осталось от Андрея. Виктор закричал:

— Скорее! К Андрею!

— Успеется, — буркнул водитель машины и снова включил лезвия алых лучей.

Теперь машина стояла на месте, и водитель рычагом направлял излучающий алый свет фонарь то на одного, то на другого отария. Как только чудовище попадало под луч, оно корчилось, извивалось, а водитель, поворачивая фонарь, исчерчивал его лучом вдоль и поперек.

И уж когда чудовище испускало дух, луч перескакивал на следующее.

Виктор смотрел то на чудовище, то на водителя. У того все сильней и сильней оттопыривалась нижняя губа, а глаза сужались, становились пронзительными и… жалкими. Наконец он не выдержал и обратился к Оэте:

— Не могу… Противно.

Оэта молча приняла из его рук рычаг управления лучом. Она не так ловко и не так быстро, как водитель, но, пожалуй, точней, чем он, стала расправляться с отариями. Их становилось все меньше. Пополнение из реки перестало прибывать. Люди в скафандрах делали свое дело.

Виктор не понимал только одного: как можно так спокойно вести себя в то время, когда в опасности находятся люди. Больше того — близкие люди. Ведь за спиной Оэты спасается на дереве ее родная дочь! А мать даже не оглядывается и борется с общей опасностью!

Пусть у нее упрямо и скорбно сжаты губы, пусть она кажется уже не серебряной, а просто бледной, и в уголках ее покрасневших глаз то навертываются, то пропадают слезы. Конечно, она волнуется, конечно, она переживает, но ведь вот — дерется с отариями, прежде всего заботится об общем благе, об общей безопасности, а потом уж о… Впрочем, почему "потом уж"? Вместе с тем она дерется и за безопасность своей дочери.

Ведь если разобраться спокойно, Пепе пока что ничто непосредственно не угрожало. Она сидела на дереве, нападавших на нее отариев отогнали и искромсали копытами подоспевшие лятуи. Наконец, люди в скафандрах тоже делали свое дело под водой. Они били врага в воде, не давая ему выползти. Так что можно было и держаться.

И все-таки… Все-таки это здорово. Как смелы и организованны эти серебряные люди, как они умеют подчинить самих себя, свои чувства общему делу. Тому самому, которое в равной степени важно для всех.

Все это очень нравилось Виктору. Не нравилось только то, что Оэта не спешила на помощь Андрею. Погребенный под грудой копошащихся и перекатывающихся чудищ, он, вероятно, десять раз уже мысленно умер. И пусть серебряные люди такие сознательные и выдержанные. Но ведь должны же они понять, что подобное Андрей переживает впервые. Он же наверняка испугался. И хотя, как уверяют все, ему ничего страшного не грозит, его защитит от страшных щупалец костюм-скафандр — страх-то все равно дело не слишком радостное.

И Виктор уже хотел было сказать об этом Оэте, но она сама поняла, что не дело так долго испытывать мужество инопланетянина, и обратилась к водителю:

— Боюсь, что парнишке приходится туго. Нужно начинать разгонять и этих гадов. Только осторожно… Чтобы не задеть комбинезона.

Водитель словно нехотя оттолкнулся от спинки сиденья и включил еще один фонарь. Его свет оказался уже не пронзительно-алым, а желтым, ядовитым. Водитель осторожно подвел рычагом этот луч к самому крайнему из атакующих Андрея отариев и быстро полоснул его по глазам. Чудовище подпрыгнуло и отскочило в сторону. Если бы у него было не четыре глаза, то можно было бы сказать, что оно озирается, стараясь понять, откуда пришелся такой удар. Но отарий только вращал выпуклыми глазами и растерянно шевелил щупальцами.

Оэта быстро перенесла алый луч и перечеркнула им крест-накрест бурую спину отария. Тот скорчился, перевернулся и затих. Так повторялось несколько раз, пока из-под шевелящейся груды не показался яркий костюм Андрея.

Потом между щупалец просунулась его нога. Она поерзала по земле, нашла точку для упора и явственно напряглась. Водитель провел желтым лучом по спинам двух верхних отариев. Они, конечно, подпрыгнули и отскочили, а другие не успели занять их место. И, видимо, Андрей сразу уловил ослабление давления. Он рванулся и встал на колени. Отарий опять навалились на него: известно, что на лежачего нападать легче всего.