Черный тан

– Дункан Талискер. – Трис протянул ей фотографию. – Он здесь выглядит моложе, но это определенно он, сеаннах Сандро… и ты.

Беатрис тяжело опустилась на стул и сделала большой глоток джина.

– Садись, Тристан, – сказала она спокойно. – Есть кое-какие подробности, которые мне необходимо узнать.

Тристан сел на большую желтую кушетку, все еще хмурясь. Беа пристально посмотрела ему в лицо. Она ошибалась, думая о Тристане как о ребенке. Выражение его лица и поза, в которой он ожидал ее вопросов, больше подходили молодому человеку, а не ребенку. Но, тем не менее, он совсем не напоминал Талискера. Будь Тристан здоров, из него получился бы весьма симпатичный юноша. В больших карих глазах безошибочно читался интеллект. Черты лица и рисунок рта говорили о мягкости и доброте. Именно из-за них он выглядел так молодо. Беатрис сделала еще один большой глоток джина, думая, с чего ей лучше начать.

– Значит, они живы?

Она почувствовала, как перехватило горло.

– Живы? Конечно, они живы. По крайней мере сеаннах был в Сулис Море, когда я покидал город. – Тристан пожал плечами. – Своего отца я не видел несколько лет, потому что он не любит приезжать в город. Последним его видел Сандро. Я и моя сестра…

– Сестра? У Талискера двое детей? Как это может быть?

– Я приемный сын, – признался Тристан, надеясь, что этот факт поможет разобраться в происходящем.

– Ты уверен, что мы говорим об одном и том же человеке? Талискеру сейчас около… тридцати четырех – тридцати пяти лет, и у него просто не может быть таких взрослых детей. Сколько тебе лет, Тристан?

– Двадцать пять лет. А моему отцу около шестидесяти.

Последовала долгая пауза, пока Беатрис переваривала информацию. Она мало что объясняла. Даже если у Талискера существует какой-то странный дух-двойник, разница в возрасте не становилась более понятной. Кроме того, Тристан знал и Сандро. От джина в голове начало шуметь, но Беа знала, что даже если бы была трезва как стеклышко, ситуация не стала бы яснее.

– Ты не можешь взять меня с собой к ним? Мы старые друзья. Она печально улыбнулась, вспомнив о Сандро, но Тристан покачал головой.

– Прости, Беатрис, но я думаю, что заперт здесь до тех пор, пока не появится Мориас и не найдет меня.

– Здесь?

– В этом мире. Как бы он ни назывался. Сандро и мой отец находятся в моем мире, на Сутре. Меня перенесла сюда магия и… что? Я сказал что-нибудь смешное?

Беатрис смеялась.

– Нет-нет, Тристан. Ничего смешного. Просто я иногда использовала слово «магия», чтобы посмеяться над собой.

– Не понимаю.

– Недавно мне показалось, что я схожу с ума. У меня возникали ощущения, что я вижу что-то магическое и…

Тристан выглядел озадаченным.

– Почему же это значит, что человек сходит с ума? Беатрис отхлебнула из своего стакана. Джин разрумянил ее лицо, глаза стали горячими и влажными. Она со стуком поставила на стол стакан и достала из кармана рубашки пачку сигарет.

– Потому что в нашем мире не существует магии, дорогуша. Никакой магии.

В это время в другом мире о магии размышлял еще один человек. Сандро был совершенно уверен, что умирает, и по какой-то причине это напомнило ему единственный раз, когда он сам воспользовался магией и выжил. Правда, в основном благодаря помощи леди Уллы, теперь правительницы Руаннох Вера.

Он вдохнул через разбитые, кровоточащие губы. Воздух обжигал и колол, словно пчелиные укусы. В другой раз одной этой боли было бы достаточно, чтобы заставить Сандро стонать, но сейчас такое казалось неуместным. У него переломаны кости, а он даже не знал какие. Это было частью изощренной пытки. Сандро полагал, что повреждены не крупные кости, а мелкие – пальцы рук и ног, запястья, лодыжки, – от чего каждое движение причиняло ужасную боль.

Но не только поломанные кости беспокоили его, сеаннах смотрел в другой конец комнаты на своего мучителя, человеко-быка с пальцами хирурга. Сандро был уверен, что у него внутреннее кровотечение, потому что при кашле он выплюнул большое количество крови. Насколько важно сохранить ему жизнь, гадал он? Мог ли его мучитель совершить фатальную ошибку? Сандро слегка приподнялся, стараясь избавиться от накатившей волны тошноты, начинавшей застилать сознание. В конце концов, он лежит здесь с тех пор, как лодыжки… Сандро почти рассмеялся над абсурдностью мысли, что обморок может быть благословением. Он никак не мог сосредоточиться… Да, как-то ему удалось применить магию. Он все сделал сам и сделал правильно, не так, как случилось однажды, когда он, Дункан и Малки стали одним большим…

Малки. Сандро долгое время не мог думать о друге спокойно. Даже сейчас, с переломанным телом, которое отказывалось бороться за жизнь, воспоминание о диком хитром горце смогло согреть его сердце и вызвать жалкое подобие улыбки на разбитых губах.