Черный театр лилипутов

Горох Анатолий Юрьевич. Вечный «хвост», тридцати трех лет, основная специальность – грузчик-философ из разочаровавшихся физиков-ядерщиков. Среднего роста, с величественной, вечно потной залысиной и окладистой бородой, Горох переработал почти во всех коллективах филармонии, временно с ними расставался за неумеренное питие, снова возвращался и снова увольнялся. Никто не мог точно сказать, работает Горох в данный момент или нет.

Последней пристанью для сбыта вещи был Горох.

– Толя, вы знаете, как я вас люблю, – морщится Яков Давидович, – но надо меньше пить.

– Яша, – задумчиво произносит Горох. – За все время нашей дружбы вы мне ни разу не налили. Почему вы не мой папа, а я не ваш Бенечка? Почему, когда вы меня учите жить, я вас не бью линейкой по ушам, а слушаю, открыв рот? Все потому, что вы знаете, как я вас уважаю… займи треху!

– Треху?! – дурным голосом кричит Школьник. – Еще вчера я мог занять вам все пять рублей, сейчас мне хочется берлять, но рыбья котлета для меня непростительная роскошь! Толя, посмотрите на мое лицо… я восемь раз видел северное сиянье, но никогда не был так голоден, как сейчас. Откуда в вас такой цинизм?

– Яша, – чешет лоб Анатолий Юрьевич. – Что вам из-под меня нужно? Ваша вещь стоит ровно в пять раз дешевле, чем вы хотите за нее получить. Минусуйте из этой суммы моих десять процентов чаевых и не говорите после этого, что вы стали меня меньше любить.

– У меня был друг! – хватается за сердце Школьник. – Я защитник природы!

– Яша, фильтруйте текст, вы меня продолжаете любить или нет?

В конце концов Горох умудрялся продать эту вещь за непонятную им обоим цену.

В этом кругу руководителей, лабухов и администраторов всегда пахнет деньгами, вином и весельем. Кто-то уезжает, кто-то приезжает, кто-то не выполнил норму, кому-то недоплатили за концерт.

Эти лабухи не носят шикарных бабочек, но их руководители носят огромные животы и кожаные лапсердаки, поигрывая каратами на пальцах-сардельках. Они знают, как делать деньги, знают, что такое бессонница с молочным поросенком в животе.

Три кита, на которых держится искусство, – Голод, Талант, Случай.

В этой филармонии талантам не место. Случая не будет. А умереть с голода не дадут.

– Брось ты этот «Мойдодыр», – буркнул Горох, которого я знал еще с незапамятных времен. – Иди к нам в «Чертог дьявола» грузчиком, а хочешь, будешь Яше помогать. Яша, – повернулся он к Школьнику, – возьмем к себе моего друга?

Так я познакомился с Яковом Давыдовичем, который гут же чуть не втер мне какой-то допотопный метроном.

– Толя! – воскликнул Школьник. – Вы знаете, как я отношусь к вашим друзьям, но у меня нет с собой трех рублей, вот если б вчера, вчера для вас был открыт счет в моем сердце.

Узнав, что я не претендую на его место и не собираюсь у них работать, он одолжил Гороху двадцать шесть копеек.

– Имею вас спросить, – слегка дернул Яков Давидович меня за ухо, когда мы познакомились с ним поближе. – Зачем вам это нужно? Разве вам хочется вздрагивать по ночам и просить стакан воды у прокурора? Сходите посмотрите на городскую тюрьму, посидите на кладбищенской скамейке и подумайте над этим вопросом. Ответ для вас давно готов, готов ли ваш вопрос? Но хочу заметить, что даже я не могу сформулировать правильно вопрос на готовый ответ. Администратор – это что-то жалкое и величественное, божественное убожество для получения оплеух от зрителей, а иногда… – добавил он после паузы, – и от артистов…

Горох, который незаметно подошел к нам, весело рассмеялся.

– Толя, – отчаянно воскликнул Школьник, хватая его за руку. – Сколько меня били… Толя… вы меня знаете, кроме приглашения к прокурору на кофе, я ничего не боюсь, но и мне становится страшно, когда на одно место бывает продано восемьдесят билетов. Где мне найти такого человека, – скатилась слеза по розовой щеке Школьника, – который сумеет объяснить зрителям, что вы с этого ничего не имеете и что они не должны верить своим глазам! А после оплеух пожелать им приятного вечера. Не лезьте в эти дела, Евгеша, – грустно проговорил Яков Давыдович, – а впрочем, – тут же улыбнулся он своей озорной улыбкой, – вы же у Закулисного, тогда вам бояться нечего, он и администратор, и руководитель, он билеты сам получит, вам остается их только разбросать – и все. Но на этом бутерброде не будет масла, башли не разорвут в клочья ваши карманы, они прошелестят мимо.