Черный торт

Бенни вновь бросает взгляд на Байрона, но тот упорно смотрит в стол. Не попрощавшись, она идет к двери, и в такт шагам колышется копна ее светлых курчавых волос. Открыв дверь приемной, Бенни выходит в полутемный коридор.

Мистер Митч слышит из конца коридора слабое позвякивание лифта, и Байрон поднимается со стула.

– Что ж, думаю, мы увидимся позже, – говорит Байрон. – Благодарю вас.

Мистер Митч встает и пожимает ему руку. Звонит телефон Байрона, и на пороге он подносит телефон к уху. Было время, думает мистер Митч, когда Байрон, тогда еще мальчишка, слонялся по взморью, прижимая к уху найденную раковину моллюска, а не телефон.

«Мой сын слушает море, чтобы заработать себе на жизнь, разве не понимаете?» – однажды сказала Элинор мистеру Митчу.

Это было в те дни, когда еще был жив ее муж Берт и они встретились на вечеринке у одного адвоката.

«Это на самом деле работа!» – язвительно заметил тогда Берт.

Они на пару подшучивали над увлечением сына. Им было весело вместе.

Может быть, когда все это кончится, мистер Митч сумеет расспросить Байрона о его последнем проекте, об институте, в котором он работает, занимаясь составлением карты морского дна. Мистер Митч полагает, что океаны таят в себе много загадок. А как насчет человеческой жизни? Можно ли составить карту жизни? Провести на ней границы, которые люди воздвигают между собой. Обозначить рубцы, остающиеся в глубинах человеческого сердца. Что ответит на эти вопросы Байрон, когда они с сестрой прослушают послание матери?

Возвращение домой

Бенни входит в дом матери через заднюю дверь и останавливается в кухне, прислушиваясь. Ей чудятся голос матери и собственный смех, она ощущает запах гвоздики, но видит лишь кухонное полотенце на спинке стула и два флакона с таблетками на столешнице. Никаких признаков присутствия Байрона. Она идет в гостиную. Даже в этот час комната освещена мягким светом. Здесь по-прежнему стоит отцовское кресло с голубой, вытертой на сиденье обивкой; в нем любил сидеть Берт Беннет. Когда Бенни видела его последний раз, он встал с этого кресла и, повернувшись к ней спиной, вышел из комнаты.

Трудно поверить, что это было восемь лет назад.

В тот раз Бенни попыталась объясниться с родителями. В большом смущении сидела она рядом с отцом. В конце концов, кому понравится говорить с родителями о сексе? Хотя речь шла не только о сексе, но и о более важных вещах. Бенни очень долго готовилась к этому разговору, и он дался ей нелегко.

Бенни вспоминает, как в тот день с восхищением поглаживала диванную обивку из тисненого бархата. Все годы, пока Бенни с Байроном росли, и долгое время после этого мать закрывала сиденье дивана пластиковым чехлом. Тогда Бенни впервые увидела диван без чехла. Она никак не могла уразуметь, как он может быть таким мягким и в то же время ребристым.

«Просто мы проснулись однажды утром и поняли, что не будем жить вечно, – дотрагиваясь до дивана, сказала мать. – Пришло время получать удовольствие».

Улыбнувшись, Бенни потрепала, как мягкую игрушку, сиденье рядом с собой. Диван, по правде говоря, был довольно безобразным, ворс медного оттенка холодно поблескивал на свету, зато, когда отец повышал голос, одно только прикосновение к обивке помогало Бенни успокоиться.

Когда она была маленькой, мама и папа утверждали, что она сможет стать кем пожелает. Но по мере того как она взрослела, они стали говорить что-то вроде: «Мы многим жертвовали, чтобы у тебя было все самое лучшее». А это подразумевало лучшее для Бенни, по их мнению, а не то, чего хотела она сама. То есть то лучшее, что для Бенни, очевидно, таковым не являлось. Например, она отказалась от обучения в престижном университете и пошла на курсы кулинарии и живописи. Работала в сомнительных местах в надежде открыть свое кафе. А личная жизнь Бенни? Это определенно их не устраивало.

И вот Бенни подходит к дивану и садится рядом с пустым креслом отца, положив руку на подлокотник. Подавшись вперед, она вдыхает запах потертой обивки, силясь различить душок масла для волос, которым пользовался отец, – то зеленоватое старомодное зелье, подходящее, пожалуй, разве что для заправки пикапа. Бенни отдала бы все на свете, лишь бы сейчас родители сидели здесь, в своих любимых креслах. И пусть бы они относились к дочери с прежним непониманием, не важно.

Бенни помимо воли улыбается, вспоминая некоторые эпизоды прошлого. Мать, взгромоздившись на подлокотник этого дивана, смотрит MTV вместе с Бенни и ее подружками-подростками, а Бенни все ждет, когда же мама вспомнит про взрослые дела и куда-нибудь свалит. Как ей казалось, мама всегда отличалась от других матерей. Очень спортивная, она немного разбиралась в математике и да, обожала поп-клипы. Музыкальные пристрастия матери слегка обескураживали тринадцатилетнюю Бенни. Похоже, мама всегда все делала по-своему. За исключением того, что касалось отца Бенни.