Черный трибунал

В отличие от сослуживцев, мечтавших об академии, службе в больших городах и новых звездах на погонах, Анатолий Ильич, по общему мнению, довольствовался малым: он лишь совершенствовался в своем ремесле. Человеческий организм, его способности, возможности и пределы составляли главный интерес Серебрянского. Большая часть зарплаты молодого офицера уходила на специальные книги и журналы.

Не обремененный семьей, он дневал и ночевал в госпитале. Утром делал операции, днем обходил больных, а ночью шел в морг вскрывать умерших — в последнем он находил наивысшее удовлетворение. Даже какое-то дьявольское счастье. И страшно не любил, когда ему кто-нибудь предлагал при этом ассистировать, ссылаясь на то, что лучше сосредоточивается в одиночестве. Так оно и было: вскрывая какой-нибудь труп, особенно если этот труп оказывался «не первой свежести», Серебрянский испытывал такое возбуждение, что легко доходил до оргазма. Чем безобразнее был труп, чем более он подвергся тлению, тем большее удовольствие получал выросший Толик.

Еще со времен училища Анатолий Ильич поражался: как все-таки хрупок человеческий организм и как мало надо, чтобы незаметно лишить жизни любого!

Солдаты-сверхсрочники, бывшие его пациентами, подмечали в молодом офицере скрытую склонность к садизму: если стоял вопрос, давать наркоз или нет, Серебрянский редко выбирал обезболивание: мучения и крики больных доставляли ему удовольствие, близкое к половому. Однако этот военврач почти всегда успешно оперировал и пациентов, считавшихся безнадежными, и потому репутация его в глазах начальства оставалась блестящей и неколебимой.

Однако ВДВ есть ВДВ: будь ты хоть врачом, хоть связистом, хоть особистом, но, коли посчастливилось служить в крылатом десанте, будь добр выполнять все требования. А требования в элитных по тем временам частях были куда жестче, чем в общевойсковых: ежедневные занятия по рукопашному бою, усиленная физ-подготовка, стрельба из многих видов оружия, обязательные прыжки с парашютом, нередко в ночное время, с последующим марш-броском с полной боевой выкладкой.

Анатолий Ильич, выполнявший все нормативы на «отлично», полностью соответствовал статусу образцового воздушно-десантного офицера и потому вскоре получил новое назначение — в Группу советских войск в Германии, о службе в которой мечтали многие.

Часть, куда попал военврач капитан Серебрянский, готовилась для диверсионной работы в тылу предполагаемого противника. Помимо стрелковой, рукопашной, десантной и подрывной подготовки, солдат-сверхсрочников подвергали психологическому тренингу, заставляя бодрствовать сутками, поедать лягушек, змей, ящериц, собак и прочую не традиционную для кулинарии живность, притупляли болевые реакции, выхолащивали чувство страха и подавляли инстинкт самосохранения.

Высококлассных убийц и диверсантов обучали премудростям активной разведки и контрразведки, скрытого аудио-и видео-наблюдения, способам психического воздействия на человека, а также умению приспосабливаться в любой среде.

В спецназовской части таланты Анатолия Ильича, помноженные на честолюбие человека, желающего быть в своем деле всегда первым, расцвели в полной мере. Во время многочисленных учений он по собственной инициативе ставил обширные опыты: каковы скрытые ресурсы бойца, как можно быстро, а главное, незаметно для него самого отключить его сознание. Но главным для Серебрянского стало искусство умерщвления, явного или тайного.

Военврач мог часами говорить о преимуществе одного яда над другим, рассказывать, какие кости черепа наиболее хрупки, какую артерию надо незаметно пережать, чтобы умертвить человека, как грамотно замаскировать следы смерти, чтобы ни один эксперт не заподозрил ее насильственный характер. При этих рассказах слушатели невольно подмечали: в глазах Анатолия Ильича появлялся нездоровый блеск.

Не имея под рукой человеческого материала, офицер занимался этим вопросами исключительно теоретически. И, вскрывая в морге очередной труп, Анатолий Ильич втайне завидовал Менгелю, эсэсовскому врачу-садисту, ставившему в концлагерях опыты на живых военнопленных.

Серебрянский не хотел ни новых звезд на погонах, ни званий, ни чинов, ни даже славы ученого. Его вариант честолюбия требовал лишь одного: быть первым в своем деле. Он давно перешагнул грань профессионального цинизма; вопросы сохранения жизни пациентов все меньше интересовали его, а проблемы явного или тайного умерщвления захватывали все больше и больше.

Вскоре у Серебрянского появилась возможность проверить свои теоретические выкладки на практике. Распался Союз, и войска, теперь уже не советские, а российские, спешно покидали объединенную Германию.Уходить на пенсию и искать работу в районной больнице или на «скорой помощи» не хотелось, а потому Анатолий Ильич принял предложение армянских федаинов (то есть защитников) из Степанакерта и отправился по контракту в Нагорный Карабах.