Черный трибунал

…В тот день, восьмого сентября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, Александр Фридрихович, исколесив едва ли не пол-Москвы, посетил четыре банка и шесть крупных фирм. И всюду история повторялась: короткий визит в офис, звонок на мобильник водителю и грамотные действия телохранителей после появления хозяина с атташе-кейсом в руках — каждый раз новым. Правда, водитель, чье место было отделено светонепроницаемой стеклянной перегородкой, не мог видеть, что всякий раз, усевшись в салон, хозяин перекладывает из кейсов в небольшой пластиковый чемоданчик тугие пачки серо-зеленых банкнот. К концу дня чемоданчик распирало от долларов.

В девятнадцать сорок пять серебристый «линкольн» плавно, словно океанский лайнер, причалил к бордюру рядом со стеклянной коробкой Шереметьево-2 — как раз к прибытию самолета из Мадрида. Видимо, Александру Фридриховичу не хотелось нырять в людской водоворот у входа, и потому встретить прибывающего было поручено водителю Виталику и двум охранникам из темно-бордового джипа, весь день следовавшего в кильватере лимузина.

Встреча не заняла слишком много времени — спустя минут двадцать мужчины, рассекая людскую толпу могучими плечами, как ледокол рассекает льдины, бережно подвели к «линкольну» перезрелую грудастую женщину с внешностью разбогатевшей вокзальной буфетчицы. Тяжелые золотые сережки с неестественно большими бриллиантами говорили о дурной склонности к демонстрации своего богатства, длинное черное платье с огромными алыми розами воскрешало в памяти цыганские наряды, а многочисленные морщины, плохо скрываемые густо наложенным гримом, свидетельствовали, что их обладательница прожила слишком бурную жизнь.

Плюхнувшись на сиденье рядом с Александром Фридриховичем, от которого остро пахло его любимым одеколоном «Драккар нуар», женщина звучно чмокнула его в щеку и произнесла с чувством:

— Здравствуй, Сашенька! Что же ты сам жену не встречаешь? Неужели не соскучился?

Удивительно, но встреча с женой не вызвала у хозяина лимузина абсолютно никаких эмоций. Он поневоле сравнил эту толстую и глупую женщину со своей длинноногой секретуткой Викой, которую поимел на днях на столе в своем офисе, и внутренне чертыхнулся. Но ведь и Люся когда-то была чертовски хороша.

«Что делает с нами возраст!» — горестно подумал он.

Поморщившись и промокнув влажную от поцелуя щеку белоснежным платком, Александр Фридрихович вымолвил:

— Люся, я тебе уже сто раз говорил: мои люди это делают лучше. А если на тебя кто-нибудь нападет?

— Мог бы и с ними подойти, — показательно обиделась та.

— Хватит сантиментов. Ты уже в Москве, и это главное, — искоса взглянув на жену, произнес Александр Фридрихович. — Как долетела? Как отдохнула?

— Ой, ты что, так хорошо там, так хорошо, ввек бы оттуда не уезжала! — восторженно защебетала Люся. Туристические впечатления переполняли ее, недавняя курортница явно не знала, с чего начать, но собеседник неожиданно осадил ее вопросом:

— Так чего же вернулась? Оставалась бы в своем Коста-Браво, дальше бы жизни радовалась… птичка Божия.

— Да я бы еще на недельку-другую и задержалась, — честно призналась та, . — да там по телевизору разные ужасы рассказывают — мол, кризис у нас в Москве, едва ли не революция скоро.

— Да кому в этой Москве революцию-то делать? Проституткам с Тверской да торгашам с Коньково? — хмыкнул Александр Фридрихович.

— Говорят, бакс с шести до четырнадцати рублей прыгнул, — не сдавалась Люся. — Неужели правда?

— Да, есть такое… Так и живем, сверяя время по сигналу точного доллара, — согласился мужчина и, снисходительно улыбнувшись, добавил:

— Знаешь, есть такой закон физики: если где-то чего-то убыло, в другом месте обязательно должно прибавиться. Закон сообщающихся сосудов. Как говорят — вода дырочку найдет.

И, явно не желая объяснять, что конкретно имеется в виду, поставил на сиденье пластиковый чемоданчик, щелкнул замочками, приподнимая крышку, — взору Люси предстали пачки стодолларовых купюр.

— Что это?

— Деньги, — спокойно прокомментировал мужчина.

— Чьи?

— Вообще-то американские. Но если они в моем чемодане, стало быть, мои.

— И сколько?

— Два с половиной «лимона». И завтра столько же заберу. Четвертый день по Москве езжу, нал собираю. Ничего, ты у меня в очереди за хлебом стоять не будешь…

— Так ведь по телевизору говорят, что в Москве долларов совсем не осталось! Все проклятые банкиры скупили!

— Для меня всегда будут, — отрезал Александр Фридрихович. — Я же говорю: если в одном месте убыло, значит, в другом прибыло… — и раздраженно добавил:

— Неужели непонятно?

То ли предпоследняя фраза требовала глубокого осмысления, то ли вид двух с половиной миллионов долларов действовал завораживающе, но недавняя пассажирка самолета из Мадрида молчала до самой Москвы — на лице ее отобразилась работа мысли. И лишь когда «линкольн» пересек кольцевую автодорогу, только и сумела, что вспомнить последний аргумент:

— Так ведь по телевизору говорят…