Черный цветок

- Мне кажется, я сразу здоровым стал, как только сюда добрался. Море - это, конечно, здорово, но тут мне больше нравится.

Есеня только вздохнул. Однако прошло около часа, за который они отмахали пять верст, не меньше, как вдруг Полоз взмахнул руками и как-то неловко, странно повалился на колени.

- Полоз! Ты чего? - Есеня испугался.

- Нет-нет, - сказал тот тихо, - все нормально. Голова закружилась.

- Да тебе нельзя еще столько ходить!

- Надо отдохнуть немножко… И все пройдет.

Есеня посмотрел вверх - небо было ясным.

- Через три часа светло будет, - сказал он.

- Смотри-ка… Дома и звезды другие… Ладно, сворачиваем в лес, поспим и дальше пойдем.

Есеня помог Полозу встать, но тот уже пришел в себя и пошел сам, слегка пошатываясь. Ну как от него сбежишь? А вдруг ему плохо будет? А вдруг он замерзнет один? Они отошли от дороги довольно далеко и выбрали место для ночлега.

- Ты сядь, я сам все сделаю… - Есеня поставил котомку на снег.

- Сейчас снега много, берлогу можно соорудить. Тогда хоть сутки спи - не замерзнешь. Ты дрова собирай и коры сосновой нарежь. А я тебе покажу как. Поедим - и спать.

Берлога Полоза показалась Есене сомнительным сооружением - глубокая нора в сугробе, с хитрым лазом внутрь. Пол он выстлал толстым слоем сосновой коры и зажег две свечи.

- Надышим - теплей будет, чем у костра, - Полоз завернулся в одеяло, - не сомневайся. И свечи тепло дают. Главное, чтобы выход не замело.

Есеня устроился рядом с ним - ему в берлоге не очень нравилось. Снег к весне слежался, и ему казалось, что над головой нависла тяжелая каменная глыба. Впрочем, к тому времени, когда Полоз захрапел, в берлоге действительно стало тепло. Не как в доме, конечно, но спать можно, не замерзнешь.

Есеня вылез из-под одеяла, накрыл им Полоза - одному-то спать холодней! - и начал отползать к выходу медленно, чтобы Полоз не проснулся: двинулся - замер, двинулся - замер. Лаз едва не обрушился: выход был сделан ниже пола, чтобы не уходило тепло.

В лесу светало. Есеня выбрался к догоравшему костру, отряхнул шапку и опустил на шею намотанный на голову платок. Быстрей! Теперь надо быстрей! Он представил себе, как испугается Полоз, когда проснется, и ведь наверняка побежит его догонять! Есеня подумал немного, взял палку, служившую кочергой, и вывел на снегу три корявых слова: «ПОЛАС ЯВИРНУС ЖДИ».

К городу Есеня бежал вприпрыжку и добрался до него еще засветло. Сердце подскакивало в груди, как лягуха: то ли от бега, то ли от волнения, то ли от радости. Особенно когда из-за поворота показалась городская стена: круглые островерхие башни, а за ними - холмы с замками благородных, высокая арка ворот. Есеня никогда не замечал, как выглядит Олехов, - наверное, потому что никогда не уходил из него надолго. И все это казалось ему обыденным, привычным. А теперь он понял, что на свете лучше места не бывает. И как бы ни красивы были сады Урда, как бы ни завораживали его морские волны - Олехов самый прекрасный город на земле. Дом! Там, за городской стеной, спрятанный в веренице длинных прямых улиц, - его дом!

Идти через ворота Есеня, конечно, поостерегся. По большаку впереди него полз обоз из десятка саней: Есеня нагнал обозных, и стража не обратила бы на него никакого внимания. Но Полоз говорил, что в городе опасно, поэтому перед воротами Есеня незаметно, бочком, ушел в сторону - к ближайшей дыре.

В городе ничего не изменилось, и Есеня не чувствовал никакой опасности. Никто не всматривался ему в лицо, никто не крался сзади. Он спокойно прошел мимо базара, надвинув шапку пониже, - торговля заканчивалась, и народу было немного. Конечно, хотелось заглянуть в пивную, посмотреть одним глазком: нет ли там Звяги с Суханом? Но Есене хватило благоразумия этого не делать. Он бы и дальше шел не таясь, как вдруг внимание его привлекло белое полотнище, натянутое на ограду базара у самых ворот. Раньше ничего такого тут не было! Есеня обогнул ограду и остолбенел: на белом полотнище в человеческий рост был нарисован его собственный портрет! Вообще-то Есеня считал, что лицо у него более взрослое и умное, а не такое щенячье, как изобразили на полотне, но сомневаться не приходилось: это он сам и есть. Да и подпись внизу - «Жмуренок по прозвищу Балуй» - других версий не оставляла.

Он надвинул шапку еще ниже, опустил голову и пошел дальше, нервно озираясь по сторонам. Нет, домой нельзя. И к Жидяте нельзя тоже - вдруг Полоз прав и там его уже ждут? Надо немедленно спрятаться где-нибудь и дождаться темноты. Есеня свернул на улицу, ведущую в кабак. Медальон! Он забыл, что у него медальон! Если его поймают, все будет кончено! Надо было оставить его Полозу или, на худой конец, снова спрятать в трещине старого дуба! Но выходить из города, чтобы потом с таким риском возвращаться, Есеня посчитал слишком опасным.

Он не долго думал, прежде чем найти место, где укрыться, - в сарае у Бушуихи! Старуха сидит дома, плохо видит и вряд ли заметит Есеню, даже если заглянет в сарай. Он столько раз там прятался, и никто его не нашел.