Черный цветок

Он начал бешено рваться из цепких рук, он кусался, царапался и бил стражников босыми пятками. Его тащили к двери, он упирался, извивался ужом и грыз зубами все, до чего мог дотянуться. Стражники вскрикивали и разжимали ненадолго руки, но их было много, очень много! Его выволокли во двор и хотели связать, но Есеня бился так отчаянно, что у них ничего не вышло. Он не чувствовал боли от увесистых ударов, которыми они надеялись заставить его подчиниться, он не давал заломить себе руки за спину и дрыгал ногами, которые с трудом держали четверо стражников. И стоило им на секунду ослабить хватку, как пятка Есени тут же влетала кому-нибудь в лицо. Едва чья-нибудь рука приближалась к его запястью, он впивался в нее ногтями, и ее сразу отдергивали.

- Звереныш! - шипели стражники со всех сторон сквозь ругань и крики.

Даже удар рукояткой сабли в солнечное сплетение не заставил его успокоиться - Есеня только согнулся немного и укусил чью-то ляжку. Они хотели накинуть петлю ему на шею, но он поймал ее ртом. Кто-то начал его душить - и это им не помогло. Его так и понесли по улице, широко разведя руки и ноги, а он изгибался, клацал зубами и мотал головой.

Городскую тюрьму - мрачное приземистое здание из желто-серого камня на главной площади города - с четырех сторон окружала частая железная ограда, и Есеня ухватился рукой за обжигающе холодную стойку, когда его тащили через открытые ворота. Кто-то из стражников, идущих рядом, замахнулся факелом, но его одернули:

- Сильно не бить! Не калечить, рук не ломать! Слышал же, что сказано было!

- Ага, не бить! Оторви его теперь!

Есеня сжал кулак еще крепче, но его дернули вперед, и рука соскользнула. Он зарычал от обиды и начал вырываться с новой силой.

Тяжело же им пришлось в узких тюремных коридорах! Есеня ни о чем не думал и ни на что не надеялся - он просто сопротивлялся. И не прислушивался даже, о чем стражники говорили между собой. Впрочем, его быстро передали тюремщикам, а те, в отличие от деревенских парней, знали свое дело гораздо лучше. Кто-то ударил его по шейным позвонкам ребром ладони, отчего руки и ноги сразу обмякли и сделались ватными, кто-то скрутил руки за спиной, и дальше Есеня, подталкиваемый в спину, пошел сам, спотыкаясь и иногда падая на колени. Он еще огрызался и даже укусил тюремщика, но тот ухватил его за волосы и запрокинул голову назад, после чего Есеня мог только щелкать зубами.

- Раз сопротивляется - в кандалы и к стене, - крикнули вслед, - пусть поутихнет немного.

Его втолкнули в камеру без окон - настоящий каменный мешок, в углу которого на полу валялся пук соломы, - и подвели к стенке, где в нее были прочно вмурованы два кольца. Есеня ждал, когда они отпустят ему руки, ну или хотя бы не будут заламывать их за спину так крепко. Холодное железо стиснуло запястья - тюремщики долго возились с клиньями, удерживающими кандалы закрытыми, а потом его руки потянули вперед. Есеня удачно выбрал момент, и удары тяжелыми цепями вышли страшными: один из тюремщиков закричал и отступил, закрывая лицо руками, но второй, увернувшись, немедленно ударил Есеню по пояснице чем-то плоским и тяжелым. Есеня рухнул на колени как подкошенный, тюремщики подхватили цепи и потянули вверх, пропустив их через кольца и соединив замком.

- Охолони, - ласково сказал тюремщик, ударивший его по спине. - Не надо так.

Есеня рванулся, чтобы его укусить, но тот с улыбкой отстранился и похлопал его по плечу.

- Дурачок… На ноги встань, руки потянешь. И не рвись - только запястья раскровишь, потом гноиться будут.

Тюремщики посмотрели на него, удовлетворенно кивая, и вышли вон, закрыв тяжелую дверь, обитую железом.

- Совсем мальчик, - сочувственно сказал один из них. - Какой из него государственный преступник? Небось просто шалопай, как мой в точности.

Глава II. Огнезар. Сходство с портретом

Когда начальник стражи вошел к Огнезару в спальню среди ночи, тот сразу понял: или самое худшее, или… Он рывком поднялся с постели.

- Ну?

- Взяли Жмуренка. У него дома, сосед донес.

- Медальон?

- Нет. Он пустой. Серебра две монеты - и все.

- Дом обыскали?

- Пол сняли, стены простучали. Нету.

- Надеюсь, теперь он не убежит?

- В кандалах, в холодной.

- Что, сопротивлялся? - удивился Огнезар.

- Еще как! Звереныш, настоящий звереныш, - расхохотался начальник стражи. - Мои ребята все покусаны и исцарапаны. У одного зубы выбиты, у пятерых фонари под глазами - пяткой засветил.

- Давно я хотел на него посмотреть. Подожди в приемной, я сейчас соберусь. И вели седлать лошадь.

Первое, что бросилось в глаза Огнезару, - удивительное сходство с портретом. Избор действительно улавливал самое главное в лице, неповторимую человеческую сущность. Мальчишка молча упирался, извивался, его буквально втащили в застенок и швырнули в кресло, завернув руки за спинку. Огнезар с улыбкой наблюдал за его бесполезными попытками сопротивления и не мог понять их смысла. Такое бывает от страха, но этот пока непуганый, и непохоже, чтобы он чего-то боялся.