Черный цветок

Они побросали обед на широкую плиту очага и побежали на крик. Есеня кинулся за ними, в лес, в сторону ручья, и вскоре они вышли навстречу Полозу и остальным разбойникам - те стояли у воды. Троих разбойников несли на носилках, собранных из тонких жердей и веток. Щерба опирался на палку, одна штанина пропиталась кровью, но он шел сам, еще один разбойник прижимал рукой рану на боку.

- Помогайте, - велел Полоз, и все как один разбойники из лагеря вброд перешли ручей. Есеня, хоть не любил купаться в одежде, не мог не последовать за ними. - Да не нам - Щербе и Гурту, не надо им раны в грязной воде полоскать.

- Как вас угораздило?

- Нас в деревне ждали. Забой убит. Они хотели взять пленного, но мы не дались.

Есеня посмотрел на носилки и увидел рыжего Брагу - через его грудь прошел сабельный удар, рана была прикрыта повязкой, но та давно пропиталась кровью насквозь: по краям черной, а в середине ярко-алой. Есеню замутило, и он шагнул обратно в ручей.

- Жмуренок! - окликнул его Полоз. - Под носилки вставай, подстрахуешь.

Они подняли Брагу повыше, чтобы пронести над водой, и Есеня понял, что от него требуется: поддерживать носилки снизу, чтоб не перевернулись. Но с них капала кровь - Есеня никогда не видел столько крови. Он вообще-то крови не боялся, но ее было слишком много, слишком. Она стекала вниз и запекалась сопливыми сгустками, и по этим сгусткам бежали свежие капли, густели и падали в воду тягучими шлепками.

- Ну? - рявкнул Полоз. - Что встал?

Есеня стиснул зубы и зажмурил глаза, нагибаясь под носилки, взялся руками за липкие жерди и тут же почувствовал, как за шиворот плюхнулось что-то теплое и склизкое. Рот наполнился вязкой солоноватой слюной. По руке вниз побежала темно-красная дорожка, заползая в рукав, капнуло на макушку; желудок попытался выбросить недоеденный обед, но Есеня плотно зажал рот и запрокинул голову. Всего-то десять шагов… Густая капля крови упала на поднятое лицо, и, как только Есеня услышал: «Опускаем», так выкатился из-под носилок и хотел сбежать в лес, но его вывернуло тут же, прямо в воду, под ноги Хлысту, который вдвоем с Рубцом тащил через ручей стонущего Щербу.

- Ах ты сморкач! - рявкнул Щерба и слегка подтолкнул Есеню под зад здоровой ногой.

- Сиди спокойно, - огрызнулся Хлыст, - и так тяжело.

- Жмуренок! Там еще двое носилок, вперед! - велел Полоз, оглянувшись.

Есеню вырвало снова, по дороге на другой берег, но, как ни странно, во второй раз лезть под носилки оказалось проще. Или крови было меньше, или в желудке ничего не осталось. К третьим носилкам вернулся Хлыст.

Когда раненых переправили через ручей, Есеня немного отстал, прополоскал рот и опустил голову в воду, отмывая волосы и лицо. Его пошатывало и трясло крупной дрожью. Особенно неловко вышло, когда он невольно подслушал разговор Полоза и разбойника по имени Ворошила, который был Полозу другом и смыслил в лекарском деле.

- А ты никого не слушаешь, - шипел Ворошила полушепотом. - Тебе Жидята что говорил? Зачем ты после этого на рожон полез? Не поверил, что ли?

- Жидята всего лишь предполагал, он не знал этого определенно. - Полоз досадливо отмахнулся.

- Заметь, его предположение подтвердилось. И если бы ты хоть немного доверял чужому чутью, то Забой остался бы жив.

- Я все и без тебя прекрасно понимаю, - мрачно ответил Полоз и пригнулся к воде - ополоснуть лицо.

Есеня благоразумно подождал за кустом, пока они уйдут, - нехорошо вышло, он вовсе не хотел подслушивать.

Раненых положили под навесом - над ними хлопотала мама Гожа, Полоз и Ворошила. Помощников у них хватало - разводили огонь, ставили кипятить котел с водой, несли льняные тряпки и рвали их на бинты. Загорка стояла в стороне, бледная и испуганная.

- Жмуренок! - крикнул Хлыст. - Флягу принеси из шалаша. И воды из бочки набери.

Есеня кивнул и спотыкаясь побежал выполнять: ему было стыдно - все вокруг оставались спокойными и действовали быстро и слаженно, только он один трясся и не мог прийти в себя. Он стиснул зубы, чтобы не стучали, и вернулся к Хлысту, немного успокоившись. Но именно в эту минуту Ворошила, склонившийся над раненым, сделал что-то такое, от чего тот закричал. Есеня оглянулся, снова увидел кровь, хлынувшую из раны на животе, и бледное до синевы лицо разбойника, искаженное криком: опять закружилась голова и тошнота подступила к горлу. Хлыст вырвал флягу у него из рук и презрительно фыркнул:

- Иди прочь отсюда, еще стошнит прямо здесь.

- Не, - попробовал оправдаться Есеня, - я могу. Скажи, что надо, я могу…

- Иди, не путайся под ногами.

- Мне воды принеси, Жмуренок, - попросил Щерба, до которого не дошла очередь: он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, с перетянутым веревкой бедром, и тоже был бледным, а на лбу у него выступил пот.

Есеня метнулся к бочке и через секунду вернулся с полной кружкой.

- Щерба, может, тебе еще чего надо? Может, я тебя перевяжу?

Щерба посмеялся и залпом выпил всю воду:

- Еще принеси. Перевяжет он… Может, и зашьешь?

Есеня опустил глаза и увидел широкую рану выше колена, с вывернутым наружу неестественно красным мясом, и запекшуюся бурую кровь вокруг.