Чёрный утёс

Эрида ненадолго замолчала. Эфир уже хотел умолять королеву о помиловании брата, но та вновь заговорила:

– Я позабыла, какими хитрыми и проворными могут быть мутанты. Значит…

– Умоляю, моя королева. Смилуйся над ним. Все его помыслы касались лишь защиты принцессы. Я ручаюсь за его благородство и готов взять всю ответственность за нарушение границы на себя. Пощадите, – взмолился он.

– Как странно. До тебя со мной связался глава Имбры и просил о том же: быть снисходительной к Хаосу. Раз вы двое за него поручились, казнить не стану. А что будет дальше… посмотрим. Мой трезубец всегда сумеет его отыскать и поразить. Как только они с Нокте вернутся в Черный утес, немедленно мне сообщи.

– Будет исполнено. – Тритон постарался унять дрожь в теле.

– И вот еще: держись подальше от бездны. Ты ведь не хочешь закончить так же, как твой отец.

Смех Эриды оглушил тритона, и он невольно закрыл уши ладонями. Нафаивель погас, и эхо голоса королевы растворилось в черноте шара.

«Как он выдерживал общение с ней?» – подумал Эфир об отце и, проведя пальцами по лбу, тяжело вздохнул. Даже на расстоянии Эрида заставляла морских жителей испытывать страх и тревогу, будто в любое мгновение могла выскользнуть из Нафаивеля и пригвоздить тритона к полу. Он подался вперед и схватился за плечо. Укол трезубца оказался самым настоящим. На чешуе Эфира стояла отметка предателя, которую носил Эреб и многие главы Сомбры до него. От пятиконечной звезды в разные стороны тянулись черные сосуды, уходящие под покров здоровой чешуи.

«Теперь ты спасен, брат», – тритон позволил себе улыбнуться и покинул кабинет, отправившись к Черному утесу.

Эрида долго всматривалась в черный шар и водила пальцами по гладкой рукояти трезубца, прежде чем поднялась с трона. Мысли о том, что Нокте решилась отправиться в столицу, не давали ей покоя.

«Серпенс тебя разорви, зачем ты туда поехала? По собственной воле сестренка бы ни за что не вернулась к королю. – Она раздраженно взмахнула когтистой рукой. – Я позабыла о человеческих порядках. У них так заведено: если король приглашает, ты не смеешь отказаться, как удобно, не правда ли?! Все пляшут под его раковину». Ее лицо исказилось от гнева, на скулах выступила темная чешуя, клыки заострились.

Сжав трезубец, она подплыла к окну и, толкнув створку, очутилась снаружи. Зоркий взгляд выхватил среди жемчужных крыш домов-раковин и пестрых кораллов мерцающую стену, чьи отблески было видно даже из дворца.

Эриде хотелось разорвать фальшивый хвост, взмахнуть ногами и свободно плавать, но пока что она не решалась этого сделать.

«Еще не время», – думала русалка, двигаясь к магической стене. Очутившись перед полупрозрачной преградой, королева ткнула в нее трезубцем. По руке прокатился жар, а по стене прошла радужная волна, растворив ее и подняв вверх множество пузырей.

«Посмотрим, как вы мне верны…» Эрида понимала, что играет с судьбой, однако не могла поступить иначе. Возможно, в глубине своего заледеневшего сердца она мечтала почувствовать что-то сильное, волнующее, как когда-то в юности с Форкием.

К королеве подплыли стражники. Их чешуя отливала серебром. Каждый сжимал по трезубцу, но рядом с королевским оружие тритонов выглядело не столь опасным.

Эрида взглянула на их удивленные лица и отвернулась.

– Ступайте в караул, хватит лентяйничать, – приказала русалка, вглядываясь в темнеющие очертания Сомбры.

Даже здесь, вдали от северных вод, она чувствовала их холод. Воспоминания о разговоре с Аргалидом заставили ее криво улыбнуться.

«Он всегда отличался добродушием, которого я лишилась. С гордостью отзывался о Хаосе, будто тот его сын. Эреб не позволял себе подобной сентиментальности, но, возможно, это не так уж и плохо? – Эрида продолжала любоваться черной лентой Сомбры. – Нокте, моя глупая сестренка. Если бы ты не была столь наивна и порывиста, то сейчас могла быть с Хаосом, выращивать жемчужинки на своем животе. О вашем браке матушка с отцом давно позаботились. Однако все сложилось так, как сложилось. Ты пошла по песку человеческими ногами, а он превратился в мутанта. Однако сейчас вы вместе. Хаос нарушил закон и отправился за тобой. О чем это говорит? О его глупости или же…»

* * *

Вернувшись во дворец, Мортус без промедления отправился к королю. Разговор был недолгим. Готфрид вручил ему свиток с приказом об освобождении целителя от службы короне и велел не тратить времени на длительные сборы. Читая документ, заверенный королевской печатью, Мортус не верил в собственную удачу.

«Так просто!» – думал он, не смея поднять взгляд на Его Величество.

– Ступай и не попадайся королеве на глаза. Мы оба знаем, ради кого я подписал этот приказ, – сказал Готфрид, глядя на вазочку с персиками. Один из надкушенных плодов лежал рядом с его рукой, напоминая о причине всего происходящего.

– Благодарю, мой король, – Мортус поклонился и, прижимая свиток к груди, покинул кабинет.

– Стража! Никого ко мне не впускать! – приказал король.

Гвардейцы, лязгнув доспехами, скрестили пики напротив двери.

Целитель взмахнул полами дорожного плаща и быстро зашагал по коридору в северное крыло.