Черный Василек. Наекаэль (СИ)

- Если лежать дальше другие догонят. – Спокойным тоном произнес он, у Ратибора перехватило дыхание. Мужчина сделал шаг навстречу, протягивая ему руку. – Хочешь уметь защищать себя сам? – Спросил он, помогая ему встать. «Неужели?» - пронеслось в голове Ратибора: «Неужели это правда?».

- Знаешь, почему мы тебе это показываем? – Восприятие вернулось резко, фокусируясь из смазанного пятна в одну точку, будто он на огромной скорости вылетел из темной пещеры. Тут же появилась боль. Болело все тело, так, что терпеть едва хватало сил. Он рефлекторно попытался вздохнуть, но с удивлением понял, что не может. Ни дышать, ни шевелиться. В ужасе он попытался открыть глаза. Бесполезно. Они уже были открыты. «Что за дьявольщина?» - пронеслась в голове единственная мысль. – Как унизительно. – В тягучем голосе, ровном и в то же время певучем, казалось, не было никаких эмоций, только бесконечная красота. – Успокойся. – Мягко добавил он, и Охотник, начавший было сходить с ума от удушья и боли, расслабился, и смог, наконец, оглядеться. Прямо перед ним, сверля невидящим водянисто-изумрудным взглядом, сидела Алиса. Дневное солнце ярко сияло над ее головой, а с аккуратного лица еще не успело пропасть любопытство. Вот только… - Знаешь, Он очень редко обращается к одному из вас напрямую. – У голоса не было пола, его возраст невозможно было оценить, он шел со всех сторон, вгрызаясь сразу в голову, но самое главное – говорила не Алиса. Тонкие губы девушки, сложенные в легкую, немного грустную улыбку, оставались неподвижны. И тут его осенило. Удушье и боль никуда не пропали, он просто перестал их чувствовать. Охотник рванулся чтобы оглянуться, но не смог. Он и сам намертво застрял в неоконченном движении. Пистолеты, направленные Алисе в грудь, также остались на своем месте. Неподалеку в воздухе замерла крапивница, а чуть поодаль, не долетев до земли, завис выбитый из-под колеса телеги камень. «Кто ты?» - мысленно вопросил пустоту он. – Наблюдатель, защитник, одни из многих. – Монотонно перечислил голос, вызывая приступ боли в висках. – «Покажись» - мысленно рявкнул он. На мгновение повисла тишина, после которой мир исказился. – Мы сделаем это, но не для потакания твоей гордыне, а для уничижения невежества. – За спиной девушки с неба ударил ослепительный луч света. Зрение Охотника резануло пронзительной болью, но он, как ни старался, не мог отвести глаз. – Мы здесь, чтобы напомнить и сказать, - сияние набирало силу, ширясь и расходясь в стороны, - однажды, находясь в пучине отчаяния, один сын Адама взмолился о помощи, - с каждым словом голос звучал все громогласнее, оставляя за собой эхо труб и свирелей, - Он услышал его, и послал раба своего Раймонда. – В столбе света стали проступать очертания воздушных одежд, отдельные блики сложились в призрачные крылья. – Однажды, находясь в пучине отчаяния, одна дочь Евы взмолилась о помощи, - свет стал столь ярок, что затмил собой и небо, и солнце, будто становясь единственным предметом реальности в мире, - Он услышал ее, и послал раба своего Ратибора, чтобы подарить возможность вернуть долг. – Фигура вдруг снова потеряла четкие границы и пропорции, искажаясь и перетекая в луче божественного света. – И так ты решил ответить на его дар? – Свет замер, на мгновение принимая четкий облик, но тут по всей его поверхности словно по команде распахнулись сотни пар разно-размерных глаз, уставившихся на него. А затем все вместе вновь пришло в движение. Фигура менялась, глаза то открывались, то закрывались, перетекая друг в друга, но все еще непрерывно сверля его взглядом. Охотник вдруг понял, что не может на это смотреть. Голова разрывалась от психоделической картины, не в силах осознать увиденное, кожа горела, опаляемая ангельским огнем. Он почувствовал, что тает заживо, словно истираясь из этого мира. «Я НЕ СТАНУ ДЕЛАТЬ ИЗ НЕЕ ОРУЖИЕ!» - неожиданно для самого себя в ответ на увещевания в нем вспыхнула ярость. – «Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ПОСТУПАТЬ КАК РАЙМОНД!» - мысли сбивались в кучу и утекали прочь, он хотел добавить что-то еще, но не смог. – Ты и не должен. – Тихо пропели голоса. – Если бы Он хотел приказывать вам, то не сделал бы вашу волю свободной. – В пении голосов проскользнула тень древней тоски. – Ты помнишь, что твоей рукой не управляет Господь, но не забывай, что следы, по которым ты ступаешь во тьме, чтобы не сбиться с пути, оставил Он. Но больше Он не станет вмешиваться, чтобы ты не решил. Цени этот дар. – Последние слова словно грандиозный финал эпической баллады прогремели над землей и видение растворилось.