Черный ворон

И все же жизнь в доме протекала достаточно бурно. Там почти постоянно находился кто-то еще – то один, а то и несколько сразу. Одни приезжали в красивых автомобилях, другие добирались со станции пешком, третьих привозил Кугушев. Кто-то оставался всего на несколько часов, некоторые жили неделями. Народ к Кугушевым приезжал разный, судя по виду – из всех пятнадцати союзных республик, а бывало и вовсе иностранцы. Генералы и большие начальники, и обыкновенные граждане. То всю ночь напролет горел свет, играла музыка и до соседей доносились отзвуки шумного веселья, то было тихо, как в склепе. Народу какое-то время было любопытно, но стоило лишь взглянуть на Кугушева, и всякое любопытство пропадало. Потом попривыкли, и постепенно любопытствовать перестали. Живут себе люди – и живут, никого не трогают. И милиция ими не интересуется.

Особенно часто наезжал и дольше всех жил один благообразный товарищ, явно высокопоставленный, хотя не старый еще и не солидный фигурой. Но постоянно в доме обитали одни Кугушевы.

Но вот по осени поселилась там совсем молодая, хотя и заметно самостоятельная краля, яркая, рыжая, приметная. На дочку не похожа – то ли племянница, то ли полюбовница, то ли жена вторая, молодая. Кто их, этих мусульман, разберет, тем более Джабраила? Когда она проходила по Отрадному от станции к дому, – а случалось это нечасто, только в ненастье, потому что обычно краля ездила в новеньких желтых "Жигулях", – все мужчины от мала до велика смотрели ей вслед, а самые отчаянные пытались даже познакомиться. Но тут все получалось настолько глухо, что забеспокоившиеся было отрадненские женщины не только успокоились, но и несколько обиделись – что ж эта фифа совсем их мужичков не замечает?

Тане было не до них. У нее было много, очень много дел, и если бы не железная самодисциплина, она просто не успевала бы одновременно учиться в университете и работать у Шерова, который ни малейших проколов не потерпел бы. Недаром же он платил ей отменное жалование, не считая купленного лично для нее автомобиля, полного пансиона, – и еще какого! – неограниченных сумм на представительские расходы, за которые, правда, приходилось отчитываться, и, говоря в целом, такого качества жизни, о котором какая-нибудь Ясногородская не могла и мечтать в свои самые золотые годы.

Гипотетический некто, знающий о прошлых приключениях и наклонностях Тани, мог бы подумать, что столь щедро оплачиваемая работа заведомо предполагала какой-нибудь жуткий криминал, чреватый и т. д. Такого некто ожидало бы жуткое разочарование. При всей своей специфичности, Танина работа и времяпрепровождение в целом ничего преступного в себе не содержали.

Масштабная и разнообразная деятельность Вадима Ахметовича Шерова предполагала постоянные разъезды и многочисленные контакты с самыми разными людьми. Стремясь во всем к максимальному порядку и рациональности, он давно уже определил для себя несколько географических участков, в которых сходились линии его интересов и пересекалось наибольшее число нужных ему контактов. Помимо, естественно, Москвы, это были Узбекистан, Закавказье, Украина, Восточная Сибирь и Ленинград. Проще всего было с Узбекистаном – там в его распоряжении всегда была роскошная правительственная вилла, где он мог совершенно беспрепятственно вести свои дела. В других местах Шеров организовал себе резиденции или, как он сам называл их, ранчо. Кавказские дела он решал на таком ранчо в живописных окрестностях Кутаиси, украинские – в курортной деревеньке под Львовом. Имелось ранчо и в Отрадном, откуда до Ленинграда было всего минут двадцать на автомобиле, а покой и благодать – почти как в глухой деревне. Каждое ранчо обслуживали два специально отобранных человека, на одного из которых оно и было на всякий случай оформлено. В Отрадном это были супруги Кугушевы.

В последнее время интересы Вадима Ахметовича в северной столице, Эстонии и на Кольском полуострове существенно расширились. Появились выходы на Финляндию. И ранчо в Отрадном следовало активизировать.