Черный ворон

"Уважаемые Товарищи Чернов и Чернова..." Вот так. Завтра эта цидулька начнет неспешный путь в Северную Пальмиру и, надо надеяться, доспеет как раз вовремя и попадет в цепкие ручки Лидочки, будущей свекровушки. Если Таня все правильно вычислила, Лидочка примет анонимку очень близко к сердцу, поверит твердо и сразу, но, чтобы убедить и Павла, запросит официального подтверждения. Что ж, запросит – и получит. А Варенька с ее польским гонором не снизойдет ни до объяснений, ни, тем паче, до оправданий, а выкинет какую-нибудь страстную сцену и убежит, хлопнув дверью гордо и навсегда. А потом, политично выждав некоторое время, можно и самой вновь появиться на сцене.

– Ай, тюх-тюх-тюх, разгорелся наш утюг, – припевала вполголоса Таня, дописывая письмо. – Все равно он будет мой, никуда не денется...

Теперь пора подумать об уютном семейном гнездышке. Конечно, с таким-то свекром без крыши над головой они не останутся, но принимать что-то от кого-то, не предлагая ничего взамен – увольте! Нет уж, прочное счастье куется только своими руками, а на халяву и счастье бывает исключительно халявное. Это понимать надо... Только вот поиздержалась она этим летом изрядно, со всеми этими хлопотами. Пора бы и в прибыток поработать. Кстати о прибытках – Шеров сказал, что будет ждать ее пятнадцатого. А сегодня семнадцатое. Остается надеяться, что дядя Кока его предупредил. Но послезавтра прямо с утречка...

Х

Десятого сентября загорелый, улыбающийся Павел, слегка опираясь на изящную трость, сошел с трапа самолета "Душанбе-Ленинград". Рядом с ним, в бежевом "сафари" – Танином подарке – шла Варя. Она была счастлива и испугана. Город встретил их крутой тридцатиградусной жарой.

– Ну вот, – сказал Павел, оказавшись на летном поле. – Совсем как дома. Значит, все будет хорошо.

Он наклонился и поцеловал Варю в губы.

– Что? – тревожно чирикнула она, заметив пробежавшую по его лицу тень. Павел подмигнул ей и улыбнулся:

– Все отлично!

Не скажешь ведь, что его резанул запах духов. Приятный, да, но не ее, не Варин это запах...

Вопреки опасениям Павла, Лидия Тарасовна встретила Варю хоть и без особой радости, но вполне корректно. Сдержанно поблагодарив Варю за заботу о сыне, она тут же выдала ей большое махровое полотенце и отвела в ванную, где показала, как пользоваться импортным кнопочным душем и шампунем-аэрозолем. Пока Варя принимала ванну, она молча расставила на столе деликатесы, заготовленные к приезду Павла, и привезенные из Таджикистана фрукты. За столом она тоже больше молчала, смотрела на них и только подкладывала им на тарелки еду и подливала в бокалы, особое внимание уделяя Варе. Молодежь, уставшая с дороги, совсем разомлела после ужина, и Лидия Тарасовна предложила им пойти отдохнуть. Когда Варя вышла помыть руки, она сказала Павлу:

– Я постелила ей в твоей комнате. Это правильно?

– Правильно, – сонно сказал Павел. "Все-таки она умеет быть чуткой", – думал он, засыпая. Неожиданная снисходительность матери нисколько его не насторожила.

Больше никого из Черновых в доме не было – Елка уехала долечиваться в Трускавец, а Дмитрий Дормидонтович согласился на послеинфарктную реабилитацию при условии, что санаторий будет находиться недалеко от города и что ему будет предоставлена там возможность работать хотя бы вполсилы. Поэтому вместо партийно-правительственной Барвихи он попал в сравнительно общедоступное Репине, где из трех смежных палат ему были оборудованы рабочие и жилые апартаменты. В четвертой палате разместилась охрана. Марина Александровна выезжала туда каждое утро. В палатах весь день звонили телефоны, приезжали и отъезжали черные "Волги", а врачи хватались за головы и считали дни, оставшиеся до отъезда такого важного и хлопотного пациента. На второй день после прилета Павел вместе с Варей съездил проведать отца.

Им пришлось ждать в коридоре минут сорок. Наконец из дверей высыпали какие-то важные люди с папками, потом показалось раскрасневшееся лицо Марины Александровны. Увидев Павла и Варю, она крикнула:

– Сегодня приема не будет!.. Ой, Павлик, простите, я вас не узнала. Заходите, пожалуйста. Девушка с вами?

На вид отец нисколько не изменился, даже несколько загорел и постройнел. Он крепко обнял сына и внимательно посмотрел на Варю. Та смущенно отвела взгляд и одернула бежевое "сафари", сидевшее на ней как-то криво. Дмитрий Дормидонтович на мгновение нахмурился.

– Сейчас обед принесут. На всех, я распорядился, – сказал он. – Значит, как я понимаю, живой пока?

– Ты, как я понимаю, тоже? – в тон ему сказал Павел.

Отец рассмеялся.

– Нас, Черновых, голыми руками не возьмешь... А это, как я понимаю, Варвара?

– Да, – коротко ответил Павел.

– Очень приятно. Павел писал о вас много хорошего. Надеюсь, будете соответствовать?

– Буду, – пискнула Варя, покрываясь некрасивыми красными пятнами. Павла это разозлило. "Ну что она, прямо как девчонка!"

Больше отец к Варе не обращался, а разговаривал только, с сыном. Она, вытянувшись, сидела на краешке стула, не зная, куда себя деть.