Черный занавес

Рука Федора Матвеевича, держащая стакан с пивом, чуть дрогнула. Дед Пахом медленно опустил стакан на стол. Андрей Иванович с любопытством смотрел на старика.

— Который из них вас интересует, начальник?

— Худощавый, тот, что впереди.

— Этот человек — большая умница. Но характером слаб, твердости в нем мало, мягкотел он характером, а вообще, добрый.

— А что про второго скажем?

— А он спиной ко мне стоит. И потом, дорогой начальник, за такие фокусы в цирке деньги берут, а вы вот задарма хотите. — Старик зло сощурился и пристально посмотрел на Гукова.

ПИСЬМО НА ТОТ СВЕТ

— Скажите, Михаил Сергеевич, вы действительно настолько любили покойную Ирину Вагай, что готовы были оставить жену и двоих детей?

Инженер Муратов тяжело вздохнул, приподнялся в кресле, куда усадил его начавший допрос Королев, и вытер лоб смятым уже платком.

— Я не понимаю, — сказал он, — мне неизвестно, имеете ли вы право задавать такие вопросы, тем более их задают мне уже не первый раз.

— Кто вас еще спрашивал?

— Ваш коллега, который присутствует сейчас здесь. — Муратов кивнул на Гукова, устроившегося в кабинете начальника рубежанской милиции, который уступил его для проведения допроса.

— Было такое, — сказал Гуков. — Спрашивал.

— Мы можем задать вам любой вопрос, если он обусловлен интересами расследования, товарищ Муратов, — спокойно произнес Королев. — Поэтому уж не взыщите… Придется отвечать.

— Расследования? — вскричал, снова приподнявшись, инженер. — Почему я должен отвечать на ваши любые вопросы? В чем меня обвиняют?

— Так уж сразу и обвиняют! — мягко проговорил Андрей Иванович. — Что это, право, Михаил Сергеевич, вы так всполошились? Успокойтесь. Вас просто допрашивают в качестве свидетеля. Обычное дело.

— Хорошо, — глухим голосом произнес Муратов. — Да, я любил эту женщину и был готов оставить семью ради нее.

Наступило молчание.

— Нет, — сказал инженер, — не так выразился. Оставить жену — это да. Детей оставлять я не собирался.

— Жена знала о ваших намерениях? — спросил Королев.

— Я хотел ей сказать, но Ирина запретила мне. Ирина не хотела причинять боль другой женщине. Это был необыкновенный, святой человек! Да… Какая нелепая смерть! — Неподдельная глубокая скорбь прозвучала в голосе Муратова.

Гуков и Королев переглянулись.

— Вы, конечно, думали и о судьбе детей, — сказал Андрей Иванович, — когда принимали решение о союзе с Ириной Вагай.

— Думал, — ответил Муратов. — Я хотел их взять с собой.

— А жена ваша согласилась бы на это? — задал вопрос Королев.

— Нет, — глухо проговорил инженер и опустил голову. — Нет, она не согласилась бы. Я знаю это точно.

— И тогда бы вы оставили не только жену, но и детей тоже, — проговорил Гуков.

Муратов не отвечал.

— Скажите, Михаил Сергеевич, — спросил Королев, — где вы встречались с Ириной Вагай?

Инженер заметно смутился.

— В каком смысле? — проговорил он, запинаясь.

— В самом прямом. В каких местах вы виделись с нею?

— Во дворце культуры, на репетициях. Дома я у нее бывал. За город ездили. Ну и у общих друзей встречались…

— А на комбинате?

— Ирина часто бывала в цехах, она всегда говорила, что должна знать тех, для кого работает. Виделись мы с нею и на комбинате.

— И к вам она заходила? — спросил Андрей Иванович.

— Ко мне домой?! — воскликнул Муратов.

— Нет, зачем же! — сказал Вадим Николаевич. — В лабораторию «Сигма».

— В нашу лабораторию с обычным пропуском не попадешь, — проговорил, успокаиваясь, Михаил Сергеевич. — Да и не было нужды видеться нам еще и здесь, на моем рабочем месте.

— Значит, Ирина Вагай никогда не бывала в стенах лаборатории? — спросил Королев.

— А чего ей там делать? — вопросом на вопрос ответил Муратов.

— Хорошо, — сказал Королев. — Благодарю вас. — Он повернулся к Гукову: — Хотите спросить еще что-нибудь?

— Нет, достаточно, — ответил Андрей Иванович.

— Тогда вы свободны, товарищ Муратов. Прошу о нашем разговоре никого не информировать. Вы понимаете?

— Да-да! Конечно понимаю… Никому не скажу.

Инженер Муратов вышел.

— Ну, — сказал Королев, — как он тебе показался?

— Сложное впечатление. С одной стороны, тяжело переживает гибель любимого человека. Любовь в этом возрасте к молодой женщине — опасная штука. Ему ведь за сорок?

— Сорок пять.

— Бывает, что и сильные духом мужчины теряют голову в таких ситуациях. Только не забывай, что Муратов еще и способный актер. Все в один голос твердят: есть в нем божья искра.

— Я тебя понял, Андрей. Он мог и сыграть свое чувство к Ирине. Только зачем это ему нужно?