Черт с тобой(СИ)

От старинных людей, что жили давно на этих землях кое-что осталось. И мне - православному христианину и проповеднику это кое-что очень не по нраву. Помилуй мя Боже по велицей милости твоей. Как-то в конце лета пошел я паломником в Свято-Троицкий монастырь - за благословением отправился. Давно я хотел сделать этот переход, но в те годы банда Васьки красного в лесах промышляла, и решил я повременить. И вот теперь, по благословению друга моего во Христе отца Терентия отправился в путь. Шел я от села известной всем дорогой, но потом решил пройти через сухое болото, чтобы сразу на монастырскую дорогу выйти и через трое суток быть в обители. Зашел, значит, в сухо болото, на клюкву не смотрю, не до клюквы мне - в паломничество иду, а значит и за людским уважением. Вот вернуся просветленным, народ будет спрашивать, что да как, а я им советы мудрые давать, да благословение. Во Терентий то обзавидуетси... Так в благостных мыслях прошел я половину болота. Вдруг вижу, среди сухих дерев что-то чернеет. Хлюп-хлюп... подхожу, значит, а это (боже упаси!) стод! Откель?! Откель такое диво в наших православных краях?! Сколь веков торчит здесь это идолище - глазищами прямо в душу смотрит?! Стал я пихать черную деревяшку - не поддается. А топора то нет, откуда у паломника топор? Поплевав вокруг себя, побрел я дальше. Иду, да Иисусову молитву шепчу. И что только не встречает на пути своем праведник?! Чем только не испытывает его господь?! Долго ли коротко, снова к идолу выхожу. Вона что, значит, водит меня стодище! И вдругорядь то же, и в третий раз. Стало смеркаться, сел я напротив истукана и уснул. И пришел ко мне во сне зеленый бес роста преогромного, да в одеждах невиданных, в волоса ветви зеленые вплетены: "Что же ты плюешься в моем лесу, старец?"

Отвечаю я бесу: "Не твой это лес, а господа моего, как и все созданное им на Земле".

- Не прав ты, человек. Хоть и старый, да не умный. Лес тому принадлежит, кто в нем проживает. А ты здесь гость и место твое в пономарской избушке. Разве можешь ты в доме своем заблудиться? Ну, разве что наклюкаетесь вы снова с дружком своим - попом. А здесь заблудился ты. И если ты уверен, что в книгах ваших все подробно расписано, кто что создал, так знай - их сорок человек писало и столько же переписывало. Отдашь уважение тем, от кого отрекся, выйдешь на дорогу. Нет, с нами останешься. Будешь нас вечность веселить.

Проснулся я в страхе и слезах. Полез в котомку, достал хлеба и картошки, положил на мох прямо у идола того. И еще хлеба достал и на пень положил и сказал, вот тебе, лесной царь. И поклонился (прости господи!). И побежал прочь. И вышел к селу. А тем, кто меня встретил: бабе Нюре и ее снохе, и Зине, и матушке, и Игнатовой жене сказал, что Богородица мне явилась, благословила и сказала: "Не ты, святой старче, должон к монастырю идти, а монастырь к тебе". После этого баба Нюра крестилась на меня и земные поклоны клала. И все теперь меня уважают.

Вань, ты не говори никому. Я ведь даже на исповеди про это рассказать не могу. Так и живу с грехом на душе...

(записал Иван)

6.Христы, богородицы и мертвая невеста.

Было когда-то в нескольких километрах от нас хорошее село, да случилось с ним горе. Ударились поголовно все мужики и бабы в ересь, однако, по порядку.

Жили они - не тужили, работали, в церкви молились, отцу Ерасту ручку целовали. Батюшка же тот был весьма корыстный, любил пить, да гулять, в результате чего имел красную морду и постоянно дышал на прихожан перегаром. И вот как-то показались на дороге калики во главе с высоким худым оборванцем по имени Зосима. При старце том, были две каменные плиты - на груди да на спине. То был его подвиг - вериги носить. Еще имел Зосима книгу голубиную, а больше ничего при нем не было. И как вошел праведник в село, воскликнул громким голосом: "Азъ Зосима есмь Бог! Нет другого Бога, и учения другого нет! Не ищите его! И в церкву более не ходите, ибо там окромя греха ничего нет! Дух же святой в вас пребывает, и коли примите его, сами станете Христами и богородицами!" Потом пошли калики на церковный двор, где отец Ераст со своей матушкой чай с вареньем пили. И опрокинул Зосима стол, и самовар упал на землю, и варенье, и прочее съестное - все упало. Поп закричал и не в силах простить испорченное чаепитие, набросился на Зосиму. Но калики принялись дубасить батюшку батогами и загнали в избу.