Черта прикрытия

Но все оказалось, разумеется, не так просто, как она себе представляла. Нельзя было утверждать с уверенностью, когда именно потенциальный рекрут становится частью ОО. Сперва его прощупывали втемную, стараясь выявить глубинные стремления и мотивации, лежавшие в основе личности, взвешивали серьезность намерений на точнейших весах вроде бы неформальных, необязательных бесед и разговоров, зачастую ведущихся людьми, в которых рекрут никогда бы даже не заподозрил информаторов Особых Обстоятельств. И лишь много позже, когда интерес ОО уже становился явным, наступала пора более формальных собеседований и контекстных экзаменов.

В некотором смысле она должна была лгать и утаивать свои истинные намерения — или, говоря более мягко, сбивать опросчиков с толку, чтобы получить то, к чему стремилась. Целью ее было получить формальное приглашение в ОО и демонстративно отказаться от этой работы, чтобы впоследствии сделать такой отказ своим козырем. Доказательством того, что Квиетистская служба может быть изначальным выбором и идеалом работы, а не утешительным призом для неудачников, провалившихся на собеседовании

в ОО.

Она изворачивалась как могла, давала ответы, казавшиеся ясными и недвусмысленными, но много позднее, уже в свете всех огорошившего, но с очевидностью заранее запланированного отказа, представавшие лицемерными и уклончивыми. Вместе с тем ее вполне можно было упрекнуть в недостаточной открытости — если не в чем посквернее, — да и просто в криводушии, если судить беспристрастно.

Особые Обстоятельства считали себя выше банального недовольства или недоброжелательства, но были крайне разочарованы и даже уязвлены. Нельзя дойти до стадии официального предложения работы, не наладив достаточно прочных контактов с людьми, которые стали ее наставниками и даже друзьями в Контакте, нельзя также и не обзавестись связями, которые предстояло бы, при нормальном развитии событий, укреплять и совершенствовать уже как сотруднице ОО. Перед этими людьми — и несколькими корабельными Разумами — она была кругом виновата.

Она попросила прощения, и эти извинения были сразу же приняты. Но то были самые темные и печальные часы ее жизни. Воспоминания о них являлись ей в такие часы и не давали спокойно заснуть. Случалось ей и просыпаться посреди ночи от угрызений совести. Она так и не сумела отделаться от навязчивой мысли, что это и есть единственная нерешенная ею задача, раздражающая недоделка, камень в сапоге, которому предстояло беспокоить ее до конца дней.

И даже теперь, хотя она и предвидела такую возможность, ей доводилось испытывать с трудом сдерживаемое разочарование от того, что поступок этот поневоле бросает тень и на всю ее деятельность как сотрудницы Квиетуса. Действительно, коль скоро она обмишулила ОО просто ради собственного тщеславия, что помешает ей проделать такой же финт ушами и в случае с Квиетусом? Как можно быть уверенными, что она исполнит принятые на себя обязательства квиетистки? Как вообще можно доверять такой сотруднице?

А что, если она на самом деле так никогда и не увольнялась из Особых Обстоятельств?

Разве не может Йиме Нсоквай до сих пор оставаться агентом Особых Обстоятельств — только тайным, внедренным в Квиетус то ли по соображениям столь мудреным и потаенным, что их практически невозможно будет прояснить до того самого кризисного момента, когда эта ее идентичность будет открыта, то ли просто как страховочный инструмент на случай чего-то совсем уж неожиданного… то ли просто так, незачем, потому что кому-то в ОО вздумалось провести над ней эксперимент и доказать, что такое внедрение в принципе возможно?

В этом она, по правде говоря, просчиталась. Она-то думала, что, обведя вокруг носа ОО, только докажет всем, как верна была с самого начала Квиетусу, можно сказать, предназначена ему, а дальнейшее безукоризненное поведение и образцовая результативность на службе обелят ее в глазах посторонних. Но этот замысел не сработал. Для руководства она представляла большую ценность как символ, ненавязчиво, но эффективно рекламируемое свидетельство того, что секция Квиетус стоит на одном уровне с ОО. Но безусловно доверять ей и использовать так же, как и любого другого оперативника, Квиетус, похоже, не собирался.