Черте что и стремный ангел (СИ)

Ну, а что, надо было как-то его склонить на секс, которого у меня не было уже целую неделю. Ангелок был, видимо, в этих делах не осведомлён, неопытен, так как влюблённо засверкав глазами, сразу же согласился на все мои предложения. Интересно, за что эту святую наивность сюда сослали? Чем-то он мне напомнил Варфи. Такой же наивный и нежный.

Вот только Варфи я желал сильнее, он стал для меня как наваждение. Даже снился часто по ночам. Да в таких позах, арр. Но увидеть его я больше даже не надеялся. Где он, а где я. Я даже уже смирился с этим. И притом, не по его ли вине на меня свалились тридцать три несчастья? Сначала ключ потерял, потом и арфа оказалась у него, из-за чего все святые души пошли в Ад. Из-за него я получил по шее от отца, посрался с Дьяволом и был сослан сюда. Сейчас бы тусовался в «Замогилье», тискал мальчиков и девочек, а вместо этого, в зарослях кукурузы, как вор какой-то, склоняю на секс Афанариуса. Хотя, я уже его склонил, вон как пальцами зарывается в землю и орет, что больно. Любовь зла малыш, терпеть надо все ее издержки.

Не, ну вот спрашивается, чего орать-то? Как жопой вертеть у меня перед носом, так все молодцы, а как потом эту самую жопу применить по назначению, так больно им. К тому же, чудо это ангельское неиспорченное, на вид, было очень даже ёбким и блядоглазым, вот только по факту оказалось совсем не факабельным. А когда эта сучка прямо перед моими глазами прогнулась, выпятив пятую точку, чтобы добраться за огурцами, росшими под листьями у самой земли, тут у меня башню-то и сорвало окончательно. И вообще, если закрыть глаза, ну или оборвать ему крылья, то вполне можно было бы представить, что это Варфи сейчас подо мной извивается…

- Да не вопи, услышат нас, черт, – я выругался и стал читать свое любимое обезболивающее заклинание, которое когда-то применял на Варфи.

Главное ничего не перепутать. Но, кажись, я все-таки что-то напутал, потому что, когда закончил, ангелочек ойкнул, замер, как парализованный, а потом завалился на бок.

- Эй, ты чего? – затряс я его за плечи, уже в панике, так как подумал, что убил мальца. Но он с трудом открыл один глаз и непослушными губами прошепелявил:

- Фто-то тело онемело. Не моху пофевелиться… пвости, – он тут же закрыл глазик и тяжело вздохнул.

А из меня вырвался трехэтажный мат. Ну как такое могло случиться со мной? Как я мог забыть заклинание? Лучше бы им вообще не пользовался. Черт, и снова мой секс обломался. Из-за этого хотелось тупо надавать кому-то по тыкве. У меня начинался реальный спермотоксикоз.

Я встал, натянул свои брюки, потом наклонился и одел парня, после чего перебросил его себе через плечо и потащил к лагерю. Но еще издалека заприметил, что в мою сторону кто-то бежит, спешит и спотыкается, поднимая в воздух пыль. Только когда до меня осталось метров двести, я разглядел «собачку» отца, так я его называл, Евангелиуса. Мое сердце при виде его радостно екнуло, в надежде, что отец отменил свое наказание. Евангелиус подбежал ко мне, перегораживая дорогу, остановился и согнулся, хватая ртом воздух и пытаясь отдышатся.

- Уф…ус..пел, застал…

- Как будто я уезжать куда-то собирался отсюда, – съязвил я. – Давай говори, че надо и я пошел. Дела у меня.

- А с этим что? – увидев у меня на плече Афанариуса, он округлил глаза.

- Удар, солнечный. Перетрудился одним местом. Ты не отвлекайся, давай говори, чего пожаловал?

- Ах да, вас вызывает срочно к себе папенька. Просит явиться немедля. У него к вам важнейшее задание. Исполните его, и свободны.

- Вот это хорошая новость. Порадовал, ох порадовал. На, это тебе, – сгрузил я ему в руки Афанариуса и тут же понесся на выход из этого развеселого места, где был сыт по горло копанием картошки и собиранием овощей.

Евангелиус, открыв рот, смотрел мне вслед, думая, и на кой ему это «чудо» на руках. Но делать было нечего, вздохнув, он понес так и неотодранного мной ангела в лазарет лагеря.

У Отца я был уже через полчаса. Вбежав к нему без стука, я застал родителя метавшимся по своему кабинету. Первый раз, если честно, я видел его таким взволнованным. Об этом даже говорили морщинки на его лбу. Снова я причина его беспокойства? Но вроде же кроме таблеточек и совращения, ничего такого грешного я не делал. Даже картошку копал честно, ну, почти честно… ради таблеток другие это делали за меня. Но это же не смертный грех, так, пустяки.

- Отец, я здесь, – решил я, все-таки, привлечь к своей персоне внимание, так как родитель меня не замечал.

Бог вздрогнул, остановился и посмотрел на меня. Немного подумав, постояв, он резко пришел в себя и, наконец, заговорил: