Черти поневоле

— Не бойся, мы тебя развлечем, — пообещал Барыга, продолжая тащить Эдика.

— Век не забудешь! — подхватил Гига.

Как назло, улица впереди была пуста, и вскоре они оказались возле завода. Эдик похолодел. Над козырьком показалась голова обезьяны и испугано ойкнула. Барыга погрозил голове кулаком и втолкнул Эдика в какую-то подсобку. Вспыхнул слабый электрический свет.

— Вот мы и на месте! — сказали мужички, устраиваясь вокруг замызганного стола. — Присаживайся, в ногах правды нет.

— А где она есть, правда-то? — захихикал Шмыга.

— Правда в картах, — весомо произнес Барыга и вытащил из кармана засаленную колоду. — Перекинемся?

— Давай! — хриплым голосом сказал Эдик, чувствуя, что утратил всякую способность сопротивляться течению событий.

— На деньги, — прищурился Барыга.

— У меня нет… — растерялся Эдик, похлопав себя по карманам.

— Есть, есть! — пропищал Гига. — В кармане у него золотой! Давай, не жадничай, не по-пацански это!

Обалдевший Эдик вытащил из кармана золотую монету.

— Это дело! — сказал Барыга и извлек точно такую же. — Моя ставка.

— И моя! — сказал Шмыга, также швырнув монетку. Гига и Фига тоже извлекли по золотому.

— Сдавай!

Шмыга, лукаво подмигивая и ухмыляясь, быстро сдал карты.

— А во что играем-то? — просипел Эдик.

— В очко! — заявил Барыга и принялся считать. — Двадцать одно! — сказал он, победно оглядевшись.

— Двадцать, — грустно сказал Шмыга.

— Девятнадцать, — вздохнул Фига.

Все поглядели на Эдика. Эдик раскрыл карты.

— Одиннадцать… — сказал он севшим голосом.

— Бывает! — похлопал его по плечу Барыга. — Еще конок?

— Денег нет, — пожал плечами Эдик и беспомощно огляделся.

— А мы в долг поверим! Поверим, пацаны? Под запись, а?..

— Поверим! — закивали головами карлики.

Барыга извлек откуда-то авторучку и листок бумаги.

— Распишись, чтобы все было по правилам.

Эдик тупо повиновался, и игра началась.

Братку сразу повезло. Он выиграл кучку золотых, поставил снова и снова выиграл.

— А он везучий! — захихикал Шмыга.

Эдик выиграл в третий раз. Дрожащими руками он пересчитал золотые. Ставки все время удваивались, и потому кучка стала весьма внушительной.

— На все! — зажмурившись, сказал Эдик. — Кто будет сдавать?

— Ты и сдавай, — ухмыльнулся Барыга. Эдик медленно сдал карты.

— Двадцать одно! — объявил Гига и выложил карты на стол.

Эдик заглянул в свои и похолодел. У него было всего пятнадцать очков. Он раскрыл рот.

— Можешь взять еще одну, — любезно предложил Барыга.

— Но это же против правил! — возмутился Гига.

— Заткнись, пусть возьмет.

Все замерли. Наступила тишина. Эдик вынул дрожащими руками карту и раскрыл ее. Туз червей!

— Перебор! — захохотали мужики. — Ерунда, не расстраивайся. Бывает! Еще конок?

Сыграли еще кон. И еще… После очередного кона Эдик посмотрел на листок со своим долгом и начал медленно сползать со стула.

— Чего это он, мужики? — снова захихикал Шмыга. — Может, потерял чего?

Эдика водрузили на место.

— Ну что, отыгрываться будешь? — спросил Барыга. — Или как? Расплатиться бы надо!

— Сколько это… — спросил Эдик, заплетающимся языком. — По курсу…

— Да сущие пустяки, — махнул рукой Барыга, — сто штук зеленых! Ну для тебя-то это пустяк!

— Сто штук? Зеленых?! — повторил Эдик и снова попытался потерять сознание. — Это нечестно!

— Нечестно?! — Барыга неожиданно вскочил на стол и сунул под нос Эдику бумажку. — Подпись твоя? Твоя! Не найдешь деньги, пеняй на себя!

— В порошок разотрем! — потянулись к нему руки.

— С костями съедим!

— Голову отрежем! Отдадим на съедение Горынычу! Зальем ноги цементом и сбросим с моста в Калиновку!..

Эдик увидел перед собой горящие как уголья глаза, торчащие бороды, скрюченные пальцы… Утробно ойкнув, он вскочил на ноги, перепрыгнул через стол и рванулся к двери.

— Сроку тебе — три дня! — донеслось до него. — Иначе смотри!..

Выскочив на улицу, Эдик помчался, не разбирая дороги. Он бежал, охваченный древним иррациональным ужасом, пока не ткнулся носом в чью-то широкую грудь. Отскочив, хотел было снова продолжить свой путь, обрастая по дороге новыми страхами, но тут, к своему счастью, поднял глаза и увидел невозмутимого Евстигнеева, а рядом с ним человека с пиратской бородкой, высокого и худого как жердь.

— Ай-ва-вай! — сказал Эдик, подпрыгивая и тыча пальцем назад. — Авав! Вав, ававав!

— Это что это с тобой? — нахмурился Евстигнеев. — Неужели укол так подействовал? Или все-таки Потапыч? Вот видишь, — повернулся он к Шлоссеру, — человека утром укусил медведь, а к вечеру он уже спятил. И никакая медицина не помогла!

— Да не спятил я! — наконец-то отдышался Эдик. — На меня напали! Какие-то мужики! Маленькие такие, а ухватистые! Играть заставили в карты. Еле вырвался, во!

— Маленькие? — прищурился Шлоссер. — Бородатые такие?

— Во-во! — закивал головой Эдик. — Они! Бомжи какие-то!

— Э, нет, — сказал Шлоссер, покачав головой, — не бомжи! Это домовые из пластмассового цеха. И много ты им проиграл?

— Сто штук баксов! — как на духу признался Эдик.

— Приличная сумма. А расписку давал?

— Давал!

— Плохо дело. Значит, придется отдавать…

— А если закосить?