Черти поневоле

Эдик посмотрел на братков с ненавистью. По его щекам текли слезы.

— Ты че, из-за рыжевья расстроился? — заботливо произнес Толян. — Так плюнь, мы свое возьмем!

— Цхе! — загадочно произнес Эдик и мутным взглядом уставился на стол. Затем его рука потянулась к стакану, в котором парились носки. Серый посерел. Между тем Эдик, не вдаваясь в тонкости и детали, залпом выхлестал из стакана воду. Пошатываясь, он поставил стакан с носками обратно и, пробормотав что-то вроде: «Какая стганная завагка», — рухнул на раскладушку и тут же громко захрапел.

Бандиты переглянулись.

— Ты это, Серый, ошалел, что ли? — прошептал Колян. — Шеф тебя предупреждал насчет носков?

— Да не могу я в грязных ходить, — стал оправдываться Серый. — Привык к культуре!

— Ничего себе — культура, — пробормотал Толян и залился тихим лающим смехом. — Ладно, пацаны, давай спать.

Братки выключили свет, и через минуту комната сотряслась от дружного храпа. Зато на кухне обеспокоенно зашевелилась Маланья.

— Как храпят-то, — сказала она вполголоса, — ну прямо спасу нет, хоть из дому беги!..

Словно в ответ на эти слова Эдик оглушительно свистнул и захрапел как-то особенно гнусно, поскольку распухший нос мешал ему нормально дышать.

Маланья раздраженно принялась ходить из угла в угол. Храп не прекращался. Стекла тоненько дрожали в лад могучим звукам. Старуха посвистела, но и это не привело к желаемому результату. Тогда она взяла в руки скалку, на секунду задумалась, обмотала ее полотенцем и на цыпочках вошла в комнату, где спали братки.

Следить за домом Шлоссера было поручено Серому и Толяну. Коляна отправили пошарить по садам, раздобыть чего-нибудь на завтрак. Яблочек там, груш, может, малинки… Если повезет — курицу. Насчет курицы у Эдика были большие планы. Он мечтал ее зажарить, отмочить в вине, сварить, запечь на костре, утомить в духовке.

Каждый из этих способов приготовления птицы вызывал у шефа такое бурное слюноотделение, что говорить он мог только по слогам, в промежутках сглатывая слюну.

— Что-нибудь человеческое добудь! — поучали Коляна, и тот послушно тряс головой. — Устали мы от бабкиной шамовки. Видишь, пальцы дрожат и в глазах все время какие-то искры прыгают. А у Серого вообще кровь до головы недотягивается. В общем, иди и без жратвы не возвращайся!

Колян нацепил шапку и поплелся на берег речки. Оттуда попасть на чужие огороды было значительно легче. Вскоре он и в самом деле узрел сквозь редкие колья забора сочные огурцы. Он протянул в щель руку и сам удивился ее длине. Огурцы были пузатенькие, с пупырышками, и на них блестели капельки росы. Дрожа от возбуждения, Колян сграбастал огурец и тут же его съел. Ублаготворенно закатив глаза, он некоторое время прислушивался к своим ощущениям и наконец впервые за долгое время счастливо улыбнулся.

«Хорошо! — подумал он. — Никаких денег не надо, только сидеть бы вот так, в тепле, на мягкой травке и грызть огурцы! Эх!» — Вздохнув, браток потянулся за следующим огурцом, но тут на его плечо легла чья-то рука.

Колян поднял голову. На него смотрел и добродушно улыбался здоровенный, как медведь, мужичина. Колян попытался скинуть руку с плеча и вскочить, но не смог. Обнажив желтые неровные зубы в дикой полуулыбке, Колян просипел:

— Ты че, братан?!

Мужик еще раз изучающе посмотрел на него и тоном, не допускающим возражений, спросил:

— Бомж?

— А? — в свою очередь спросил Колян.

— Бомж! — убежденно произнес мужик. — Жрать небось охота?

В ответ Колян так закивал головой, что едва не свалил клобук.

— Пойдем! — сказал мужик и, схватив Коляна под локоть, потащил его к калитке.

Они прошли мимо грядок с помидорами, огурцами, клубникой, морковью, свеклой и прочими огородными чудесами и остановились возле кучи неколотых дров. Рядом лежал здоровенный топор. Мужик вручил его Коляну и указал на дрова:

— Все переколешь, ясно?

— Я… Я не умею, — слабо возразил Колян. — И вообще, в натуре…

— Вот в натуре и переколешь! — сказал мужик тоном, не терпящим возражений. — А чтобы не вздумал удрать… Мухтар, ко мне!

Тотчас откуда-то из сарая выскочила овчарка ростом с доброго теленка и, облизнувшись, уставилась на Коляна. Бандит почувствовал, что у него схватило живот.

— Вот что, Мухтар, — между тем продолжил мужик, — следи, чтобы этот бомж переколол все дрова. Как сделает, гавкнешь три раза, ясно?

— Гав! — сказал Мухтар и скосил на Коляна правый глаз.

— А если побежит — сам знаешь что, — добавил мужик. — Возьмешь его себе на обед.

— Гав-гав! — сказала собака и развалила дымящуюся пасть.

— А если я в туалет захочу? — не выдержал Колян, холодея от ужаса.

— Верно, — согласился хозяин, — в туалет пустишь. И следи, чтобы не сачковал! — Сказав это, мужик хлопнул дверью и ушел, а Колян, проклиная все на свете, принялся за дрова.