Чертобой. Свой среди чужих

— И чего тогда раскис? Дел выше крыши, а он об одном патроне мечтает. Хуюшки тебе, Иваныч! Лучше прикинь, какое и сколько барахла с собой возьмешь.

— Хорошо, составлю список. Еще бы в библиотеку попасть, в техническую. Книги кое-какие прихватить, справочники и прочее…

— Книги? Будут тебе книги. Сегодня же и будут.

Что нужно человеку для хорошего настроения? Да всем по-разному — кто-то предпочитает вкусно поесть и завалиться на диван, наращивая объем брюха и задних полушарий, кому-то нужны водка или женщины (то и другое вместе сочетаются часто, но плохо). Мои же потребности больше — желательно видеть перед собой цель. Не глобальную цель жизни, на такое не замахиваюсь, а ежедневную, можно сказать — промежуточную. Им бывает не только патрон, не правда ли?

А теперь она есть, во всяком случае — на ближайшие несколько часов. И поэтому я напевал:

— Навстречу утренней заре
По Ангаре, по Ангаре…

Правда, это Волга, а не Ангара, и вместо зари — попутное, еле заметное из-за разлившегося водохранилища течение. Но все равно хорошо. Наш «РТ-300» вышел из устья Оки, с трудом протиснувшись под старым Канавинским мостом, оставив слева Стрелку. Вернее, то, что от нее оставалось — несколько торчащих из воды кранов, крыши складов, собор Александра Невского и областное ГАИ, на удивление хорошо сохранившее последний этаж. Справа пейзаж интереснее, со спускающимся к реке Кремлем, с Чкаловской лестницей и памятником самому Валерию Павловичу наверху. Вот только катера на набережной нет, наверное, смыло водой или унесло ледоходом в одну из весен. Нет, второе вряд ли, течение слишком слабое. Но все равно жалко. Этот катерок поставили в память о Волжской Военной флотилии, даже пулеметы на палубе торчали, и была в Нижнем Новгороде добрая традиция… Да, была. Молодожены приезжали к «Герою» прямо из ЗАГСа и повязывали на валы винтов разноцветные ленты. Женихи на один, невесты на другой. На счастье.

Где сейчас это счастье и те женихи с невестами? Смыло… Волнами, жизнью, смертью… Может, кто и остался.

Но что все о грустном? Мы живы, и нам жить. А прошлое… что ж, в него бывает полезно оглянуться, но смотреть лучше в будущее. Оно всегда светлое и хорошее. Наверное, так. Во всяком случае, надеюсь на это.

Знакомые все места, исхоженные вдоль и поперек как днем, так и ночью. По берегу — ногами, по воде — на веслах и под мотором. Скоро будем дома. Дома… если он остался, и если его еще можно назвать домом. Сколько в нем прожили? Четырнадцать лет, так, кажется. Немало. И опять все строю, строю, строю… Привычка?

А вот на террасе крутого берега — церковь. Больше пятисот лет мои предки в ней крестились, венчались, отпевались. И даже в новые времена, когда для скорости процедуры вокруг алтаря водили хороводы из восьми пар молодоженов одновременно, местные жители в таком непотребстве не участвовали. Скромная гордыня, притом наследственная, отроду не знавшая над собой крепостного права и барина.

— Невместно! — так перед моим венчанием говорила старшая сестра моего же деда, потрясая перед носом отца Евгения сухонькими кулачками. — Саргаям то зазорно!

Взыграла в бабушке буйная шляхецкая кровь, щедро замешанная на казацкой закваске. И пусть нет на стене выщербленной прадедовской карабели, но гонор остался, на половину города хватит. Отстояла бабуля старинную привилегию, и священник во время обряда все зябко поводил плечами, бросая косые взгляды на можжевеловую клюку в ее руках. Бывали, знаете ли, прецеденты.

— Где поворачивать будем? — Андрей разглядывал берег с таким любопытством, будто видел в первый раз.

— Не знаю, может быть, со стороны лугов зайти?

Проблема состояла в том, что когда-то вдоль Волги была построена дамба, защищающая от наводнений прибрежные поселки и Артемовские луга. Сейчас она залита водой, но мерить глубину собственным брюхом не хотелось. Тем более все, как забором, огорожено столбами линий электропередачи с натянутыми проводами. Рвать грудью финишную ленточку? Нет уж, на фиг, лучше спуститься ниже по течению километров на десять и постараться найти проход. Тут среди теснящихся вплотную друг к другу промышленных предприятий, понатыканных у самой воды, его точно нет.

— Как там Иваныч?

— Спит, — ответил сын. — Скушал бутылку обезболивающего и храпит.

Ну вот и славно, вот пусть и отдыхает. Сон — это тоже лекарство. Может, найдем еще что-нибудь дома, но надежды мало — аптечка была на кухне, на первом этаже, так что теперь этими пилюлями рыбки пробавляются. А вот на втором… Собственно, надежда на то, что уцелел второй этаж, и заставила отправиться в путь. Там у меня есть кое-что, и если оно сохранилось, то окупит все расходы драгоценного горючего.