Чертобой. Свои среди Чужих

Как ни странно, выход из создавшегося неприятного положения подсказали книги. Тонкие книги в мягких обложках, в изобилии имеющиеся почти на каждом лотке в подземном переходе у Московского вокзала. В них открывали великие истины, рассказывали о прошлом и будущем, о предназначении и предначертании, о духовности, очищении кармы подручными средствами в домашних условиях и прочее, возвышенное и таинственное. Станислав Вениаминович пристрастился к чтению, с одинаковым удовольствием проглатывая «Кощуны Финиста», «Славяно-арийские веды», Климова, Трехлебова и Резуна, «Велесовы книги». Перед глазами проплывали космические вайманы [2] предков, потрясающих галактиками, ходили по земле древние боги с гуслями под мышкой, и сама праматерь Сва ласково гладила во сне по голове, благословляя на постижение тайн мироздания.

Но истинным открытием стали произведения писателя со звучной фамилией французского комиссара, рассказывающие не только о духовных выгодах, но и материальном благополучии, приобретаемом на удивление простым и надежным способом. Все элементарно – вы получаете гектар земли… можно и купить, но это как-то по-лоховски. Так, о чем мы? Ага, о земле. Получаете гектар, а дальше уже сама матушка природа начинает заботиться о вас и о вашем пропитании. Ну посудите… сколько стоит пучок щавеля? А если вырастает триста килограммов? Да еще целебные травы. Которые даже сеять не нужно. И сено, продаваемое тоннами всем желающим. Потом подрастет лес, строевой лес, между прочим: мачтовая сосна, лиственница да благородный кедр. Знаете стоимость пиломатериала? А на вагонку его распустить? Каждый владеющий гектаром земли – потенциальный долларовый миллионер. Из-за границы будут приезжать люди и платить деньги только за возможность сделать глоток свежего воздуха. И с завистью смотреть на духовно возвышенных землевладельцев [3] .

Окрыленный открывшимися перспективами, Станислав Вениаминович продал комнату в коммуналке все тем же торговцам мандаринами и, прихватив семью, отправился в Павловский район. Там активистам удалось выбить из местной администрации полторы сотни гектаров заброшенных полей вблизи деревни Дуброво. Дербенев взял себе три. Взял и удивленно огляделся – а где строевой лес? Где луговое лекарственное разнотравье? Где щавель, в конце-то концов? Жизнь в палатке не понравилась с первого дня. И больше всего – жене. Уже через неделю она исчезла, прихватив с собой сына и две трети вырученных за комнату денег. Порождение крокодилов, да…

Да и соседи вели себя несколько странно – что-то сажали, копали, косили траву вокруг участков и заставляли делать то же самое Станислава Вениаминовича. Появившаяся на ладони мозоль окончательно переполнила чашу терпения… Он высказал окружающим все, что думает о них, и уехал в районный центр. Где устроился на первую в жизни работу. Место сторожа на пристани давало крышу над головой – каюту на дебаркадере, а небольшая зарплата и остатки сбережений позволяли покупать книги в мягких обложках и читать, читать, читать… Ведь только в них правда. Люди же, в силу своей ограниченности и невысокой духовности, обязательно все извратят и опошлят, превратив прекрасную идею в ежедневный каторжный труд. Особенно женщины – сосуд и средоточие греха, это они во всем виноваты.

Нет, прекрасного полу господин Дербенев отнюдь не чуждался, и таинственные незнакомки порой посещали его скромную обитель, нанося немалый ущерб финансовому положению. Две даже кое-что оставили на память – лобковых вшей и гонорею. С тех пор – как отрезало. Деньги целее будут, решил Станислав Вениаминович. Да и руки пока не отсохли.

Со временем копились мысли, древние знания, духовная чистота. Именно они, по его мнению, и помогли достаточно безболезненно пережить Нашествие. Ведь твари посланы Великой Живой в наказание за грехи женщин и их подкаблучников, поэтому безопасны для достойного человека. А если кого и сожрали – значит, недостойный. И поделом им, грешникам. С такими убеждениями и вступил в организующуюся дружину князя Павловского Михаила Сергеевича Негодина. Ходил себе по городу с ружьем, наводя порядок среди необразованного быдла, а по ночам все читал, читал и читал… Назначение в рейд на деревню Дуброво воспринял как прямое указание свыше – покарать. Именно в этом поселении выжили нечестивцы, извратившие истинное учение Великого Учителя Владимира с фамилией французского полицейского комиссара.

Пришел карать и наказывать, а тут… Вот ведь незадача-то!

– Он еще живой у нас? – Санек заботливо пнул под ребра пленника, предусмотрительно затащенного в густые черемуховые заросли. – Вон как глазки-то закатил.

Дербенев вжал голову в плечи и инстинктивно прикрыл лицо замотанной в тряпку культей. Левая, здоровая, была привязана к ноге шнурками его же собственных берцев. Замычал, пытаясь выплюнуть изо рта кляп, закачался, держа равновесие на коленях в неудобной позе.

– Сашенька, не бей дяденьку. Вдруг он хороший и сам нам все расскажет? – Лена прижала клинок шашки к шее Станислава Вениаминовича плашмя и ласково заглянула в глаза.