Чертобой. Свои среди Чужих

«А чего, нельзя? Вот на хрен тебе понадобилось соединение сознаний? А если бы мозги закипели к чертям собачьим? Хотя… мне понравилось. Слов много узнал. Неприличных. Лена так не умеет».

Слева послышался стон – старшая сестра, болезненно морщась, пыталась встать на колени, упираясь в землю дрожащими руками. Саня поднялся сам, подошел помочь.

– А ты крепкий. – Лена оперлась на подставленное плечо. – И оклемался быстрее.

– Я мужчина!

Девушка ласково потрепала брата по макушке, едва доходившей ей до подбородка:

– Пошли, защитник.

– А оружие? И босиком?

Васька громко фыркнул и скосил глаза в сторону озера:

«Там?»

– Угу, только глубоко очень.

«По фигу».

– Вася, ты как выражаешься?

Зверь не ответил, бесшумно растворился в камышах. Через мгновение послышался тихий плеск, и Саня повернул голову, стараясь хоть чего-нибудь рассмотреть. Бесполезно, заросли полностью закрывали обзор, встав непроницаемой стеной.

– Лен, а он плавать умеет?

– Не знаю, но зачем-то сам вызвался? Значит, умеет. – Внезапно лицо девушки помертвело, и она прошептала, почти не шевеля губами: – Не двигайся, сзади двое.

– Где? – Несмотря на предостережение, Санек резко повернулся и встретился взглядом с летящим на него тваренышем. – Кыш отсюда, уроды!

Звери, уже бросившиеся на движение, умудрились в полете изменить траекторию и приземлились по разные стороны. Застыли. Уши прижаты, головы низко опущены… чего-то ждут.

– Проваливайте, говорю! – Саня замахнулся ружьем, но ударить не успел – твари скрылись так же внезапно, как и появились. И погрозил вдогонку кулаком. – В задницу себя поцелуйте, придурки!

– Фу, какой ты грубый! – Старшая сестра не забыла своих обязанностей по воспитанию, но делала выговор с чуть подрагивающим подбородком. – Разве так можно?

Появившийся из камышей Васька, мокрый и с сапогом в зубах, не согласился:

«Правильно сказал. С ними по-другому нельзя – команды должны выполняться».

– Все?

«Все, исключений нет. Иначе – самоликвидация».

– Но последняя…

«А это уже их проблемы. Приказ начальника – закон для подчиненного. Обувайся, сейчас остальное принесу. Рыбу захватывать?»

– Патронов мало, – в который раз пожаловался Санек, ощупывая патронташ, снятый с убитого Васькой чужака. – А у тебя вообще нет.

Лена в ответ грустно улыбнулась и развела руками – поднятые со дна озера боеприпасы хоть и были для надежности залиты пчелиным воском, но доверия не вызывали. У брата такие же, но из четырех опробованных три дали осечку. Трофейную двустволку ему и отдала, оставшись с одной лишь шашкой на ремне через плечо да «Сайгой» вместо дубины.

– Зачем тебе патроны? Стрелять собрался? А пробовал когда-нибудь в живых-то?

Пацан повернул голову, и в зрачках отразилось невидимое пожарище, тут же смытое волной рассудочного, контролируемого безумия:

– Сегодня и попробую.

– Саня!

– Что? – Показалось, будто в голосе мелькнуло низкое горловое рычание, а сам он стал выше ростом. – Я мужчина.

– Говорил уже.

– И повторю. Не смог защитить – хотя бы отомщу.

– Кому?

– Найдем. Вместе найдем.

Васька вслушивался в разговор, потом вмешался:

«Право на месть – священно. Помочь в этом – обязанность».

– Как? Как ты нам поможешь?

Они втроем наблюдали за деревней, спрятавшись в высокой траве почти у самой стены. Когда-то картофельное поле заросло чернобыльником и лебедой выше человеческого роста, а выкосить этот бурьян просто не успели, ограничившись для страховки от тваренышей проволочными ловушками. Впрочем, Ваське они нисколько не мешали, он отодвигал петли лапой, вытаптывая полянку и сектор обзора. А Дуброво притихло, только изредка доносилась неразборчивая ругань, пьяные выкрики, да еще поднимался дымок в том месте, где совсем недавно виднелась крыша родного дома. Сейчас ее не было, и при взгляде туда сами сжимались кулаки и во рту появлялся солоноватый привкус крови от прокушенной губы.

Санек отворачивался. Мужчины не плачут, а то, что стекает по щекам, это не слезы – это уходит детство. Уходит, забирая с собой и несостоявшуюся юность, оставляя в душе пустоту, заполняемую горечью. И он откуда-то знает, что смыть ту горечь можно только чужой кровью. Первобытное чувство? Нет, сладкое и восхитительное предвкушение справедливой мести. Она должна, обязана совершиться, иначе… иначе душа просто выгорит изнутри. И умрешь сам, задохнувшись под толстым слоем горячего пепла. Выбора нет, как и вариантов.

Лена с тревогой наблюдала за изменениями, происходившими с младшим братом. Будто внутренним ветром с него сдувало маску ребенка, десятилетнего мальчишки, открывая спрятанное под осыпающейся оболочкой истинное лицо. Лицо зверя?

– Вася, ты это видишь?

Тот виновато уставился в землю:

«Все слишком быстро произошло. Не успел поставить защиту. Соединение сознания получилось без ограничений. Совсем без ограничений».

Санек встрепенулся:

– Я зверь?

«Нет, ты больше».

– Это как?

«Крутой мен с медными яйцами», – пояснил Василий и прижал уши, ожидая справедливого подзатыльника.