Чертобой. Свои среди Чужих

Темнота, оборвавшая чужую боль. Потом нахлынули запахи и звуки. Запах страха, смешанный с любопытством и решительностью. Решительностью к чему? Почему нет изображения? Ах, да… это не зрение, а чувства. Этого мало. Обернись, болван!

Находящийся под контролем твареныш услышал команду и резко повернулся. Видно чуть приподнятую чугунную крышку канализационного люка, в едва заметной щели блестят чьи-то зрачки. Тяжелый кругляш уходит в сторону… искаженное злостью детское лицо… два длинных снопа пламени сносят хищника, но картинка тут же переключается на ближайшего.

– Мишка?

Мальчишка исчез, сброшенный вниз отдачей, и в дырку в асфальте бросается не меньше десятка зверей. Пулемет в окошке пятиэтажки замолчал. Тишина.

– Лен, а Лен, ты Мишку разглядела?

– Не мешай…

Девушка сосредоточилась и отправила находящегося под контролем зверя вперед. Тот подошел к отверстию, остановился в неуверенности и задрал голову вверх, как бы спрашивая дальнейших распоряжений от управляющей им силы.

«Ты еще думать будешь, сволочь? – Раздраженный посыл хлестнул хищнику по нервам, заставив прыгнуть в темноту люка. – Давно бы так. Осмотрись, где остальные?»

Вертикальные, как у кошки или змеи, зрачки адаптировались к полумраку мгновенно. Да, могла и не спрашивать, ответ на вопрос лежал под ногами, причем в самом буквальном смысле, – десять обезображенных картечью тел со слипшейся от крови серой шерстью. Кто мог убить их так быстро в ограниченном пространстве? Тут минимум в шесть стволов работать нужно.

«Где упавший ребенок?»

«Детеныш?»

«Заткнись и ищи!»

Получив команду, зверь огляделся. Чуть выше его головы в стенках колодца виднелись прямоугольные отверстия каналов, в которые уходили толстые трубы. А что в них?

«Посмотри».

Встал на задние лапы, вытянул морду, пытаясь дотянуться… еще чуть-чуть… Бабах! Блеснувшие в неверном свете стволы, яркая вспышка выстрела… Итого – минус одиннадцать.

– Саня, отводи оттуда всех!

– Как?

– Хоть кверху каком, но чтобы ни одной твари не осталось. Там в колодце Мишка с ружьем сидит.

– Что, прямо в канализации? А как он смог в одиночку с десятком справиться?

– Тебе какая разница? Уводи!

Разозленный Санек схватил одноухого за шкирку, приподнял перед собой и заорал прямо в морду:

– Всем стоять! Стоять, я сказал! Отойти назад! Быстро!

Лену отбросило в сторону. Пару секунд она лежала на спине, ничего не соображая, потом со стоном перевернулась на живот и вытерла рукавом тонкую струйку крови, бегущую из носа:

– Предупреждать надо, ирод.

Младший брат смотрел растерянно, видимо, сам не ожидал такого эффекта:

– Да я это… не специально.

– Ты же меня чуть не убил!

– Сама просила! – Саня аккуратно положил безвольно обвисшего в руке одноухого зверя на траву. – Вот и передатчик сломался.

– Совсем?

– Нет, вроде дышит еще.

– Нам нужно идти в город.

«Согласен, – поддержал Лену Василий. – Там можно будет управлять армией без лишних… э-э-э… приспособлений. Напрямую».

– Вот! Я же говорил, а ты не пускала! Да еще посмотрела как на последнего дурачка!

– Хорошо, умник, будешь первым дурачком. Пошли, чего расселся-то?

– А сама валяешься…

– А по ушам?

Город встретил настороженной тишиной, время от времени разрываемой редкими ружейными и автоматными выстрелами. Кое-где слышались взрывы гранат, сопровождаемые эмоциональными матерными комментариями.

– Лен, а чего это они? – Санек поморщился и облизал ободранные при перелезании через баррикаду костяшки пальцев. – Ведь наши больше не наступают.

– Значит, здесь еще остались пассионарии.

– Это те, у кого есть пассии?

– Нет, это те, кто может нагнуть других и поставить в позу пьющего оленя.

– А зачем? Так же им ходить неудобно будет. Или чтобы удобнее пинка дать?

– Не знаю я, Сань, папа так объяснял. Не мне, правда – Андрею.

– Подслушивала?

– Вот еще, они сами громко говорили.

– Понятно… то есть ничего не понятно, но это и неважно. Главное, чтобы эти твои пассионарии в нас стрелять не начали.

– Они не мои.

– Ну хорошо, пусть будут общие. Вася, а ты чего ржешь?

Василий благоразумно промолчал. А то дадут сейчас подзатыльник, и наслаждайся потом в голове колокольчиками с малиновым звоном, мешающими слушать и смотреть. В первую очередь – слушать. Вот слева затаился кто-то за сгоревшей давным-давно машиной – тихо щелкают забиваемые в автоматный рожок патроны. Но стрелять не станет, побоится привлечь внимание. Еще один впереди – запах паники и содержимого кишечника, перебивающие сильный коньячный перегар.

«Как вы такую гадость пьете?»

– Ты про что?

«Про коньяк».

– А кто сказал, что мы его пьем? – подозрительно прищурилась Лена.

Васька неопределенно хмыкнул. Он совершенно не разбирался в алкогольных напитках и ориентировался исключительно на Сашкины воспоминания о тайной дегустации.

«Я чисто теоретически… – не стал сдавать он друга. – Без всякой конкретики».

– Да-да, – мальчишка поспешил увести разговор от скользкой темы. – Сейчас придем и всем конкретно вломим!

– И Мишке?

– А ему в первую очередь!

Глава 19