Чертог Пустоты (СИ)

*

— Вот ты где, — Драко зашел в библиотеку и, прикрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. — Слышал, что случилось?

Том оторвался от чтения, невыразительно взглянув на Малфоя.

— Смотря где, — туманно ответил он, чуть усмехнувшись, его собеседник недовольно скривился.

— Пожиратели смерти напали на Косую аллею, — сухо проинформировал он.

— Вот как, — удивлённым Арчер не выглядел и снова опустил взгляд в книгу, — какой ужас,— с притворным сожалением пробормотал он.

Малфой помолчал немного, разглядывая спокойное лицо однокурсника и обдумывая, как лучше преподнести следующую новость, раз уж эта того совершенно не впечатлила и даже как будто позабавила.

— Поттер в Клинике Святого Мунго, — заявил он.

Очень медленно Арчер поднял голову, опалив Драко пугающе опасным взглядом.

— Что? — тихо переспросил он.

Малфой, в тайне довольный такой реакцией, всё же нашёл в себе силы воздержаться от усмешки или комментариев.

— Я сказал, что…

— Я услышал тебя и в первый раз, — холодно перебил его Том. — Теперь потрудись объяснить.

Понимая, что ради своего же блага усугублять эмоциональный накал не стоит, даже несмотря на раздражающе повелительный тон, Драко всё же соизволил пояснить:

— Блэк ранен, — коротко сказал он. — Поттер там с ним.

— То есть сам Гарри в порядке? — помедлив, уточнил Арчер, смертоносный холод в его тёмных глазах постепенно угасал.

— Насколько я знаю, да, — Малфой пожал плечами.

— Хорошо, — на лицо собеседника вернулась непроницаемая маска абсолютного спокойствия и он, вновь потеряв интерес к разговору, опустил глаза в книгу.

Драко недоуменно моргнул.

— И это всё? — уточнил он, Арчер в ответ на это лишь вопросительно изогнул брови. — Ты не пойдешь туда?

— Зачем мне это? — словно действительно не понимая, спросил он.

— Он же твой друг, — Малфой нахмурился. — Я думал, что ты захочешь, хм, подбодрить его…

— Как, например? — иронично уточнил Том. — За руку его подержать?

Наследник семьи Малфой мгновение растерянно и почти разочаровано рассматривал собеседника, после чего пожал плечами.

— Не знаю, — признался он, — но, наверное, ему было бы легче, будь ты с ним.

— Драко, — откинувшись на спинку кресла, Арчер обратил на него долгий взгляд, от которого по спине Малфоя пробежал холодок, — позволь дать тебе дружеский совет, — по губам Тома скользнула усмешка, — не лезь туда, куда тебя не просят. Особенно не лезь в то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Это понятно?

Преодолевая кипящее в душе раздражение, густо замешанное со стыдом, досадой и опасением, Драко гордо вскинул голову.

— Знаешь, в одном я согласен с Блэйзом, — тихо произнёс он, стараясь не сжаться под тяжелым взглядом сокурсника и не позволить собственному страху перед ним взять над собой верх. — Я совершенно не понимаю, как тебе удается быть такой бесчувственной сволочью.

— А ты и не поймешь, Драко, — мурлыкнул Арчер, возвращаясь к чтению.

Малфой ещё несколько мгновений буравил его упрекающим взглядом, после чего, не сказав больше ни слова, вышел из библиотеки, хлопнув дверью громче, чем следовало.

Оставшись в одиночестве, Том неторопливо закрыл книгу и, положив её на стол, сцепил пальцы замком, в задумчивости глядя на собственные руки.

— Так и всё же, — негромко произнёс он в тишине пустой комнаты, — зачем мне это?

*

Обхватив голову руками, Гарри сидел на скамейке в пустынном коридоре и ждал, когда дверь напротив откроется, и кто-нибудь, наконец, скажет ему, что с его крёстным. Он был совсем один. Никто так и не пришел проведать Сириуса. Ни Уизли, ни Кингсли, ни Тонкс, ни Ремус, ни Дамблдор. Он понимал, что Нимфадора и Шеклболт сейчас, скорее всего, по уши в делах и зайти у них просто нет времени, возможно, это относилось и к директору, если ему вообще было дело до Блэка. Где находится Люпин, Гарри не знал, и даже не хотел сейчас задаваться вопросом, появится ли он вообще.

Но не собственное одиночество вызывало в душе бесконечное отчаяние. Куда страшнее было осознание, что, отталкивая крёстного, Поттер был так занят страхами за себя и своё будущее, так убежден, что прекрасно обойдется без опекунства, и даже не подумал, что, быть может, это он нужен Сириусу, а не наоборот. Потому как эта гулкая пустота вокруг говорила лишь о том, что у Сириуса почти не осталось никого, кто беспокоился бы о нём. Только Гарри. У него был только Гарри, и Блек так отчаянно цеплялся за него, так старался стать частью его жизни не только из-за чувства вины или долга, но и потому, что, освободившись из Азкабана, он понял, что остался один. И последний человек, которого Сириус называл семьей, хладнокровно и равнодушно оттолкнул его, слишком захваченный собственными переживаниями, чтобы заметить, что творится в его душе. И теперь там, за безликой белой дверью, окруженный чужаками, Сириус умирал совершенно один.

Гарри хотелось вцепиться в собственные волосы и взвыть от злости на самого себя. На собственное безразличие и эгоизм. На то, что последними словами, которые от него услышал крёстный, было пожелание, чтобы тот оставил его в покое и жил своей жизнью.