Чертог Пустоты (СИ)

— Я тут с акцией благотворительности, святой отец, — сказал он, в оливковых глазах вдруг отразилось маниакальное веселье. — С этой минуты можете называть меня своим ангелом-хранителем. И сегодня я принёс благую весть.

*

Тишина, поначалу показавшаяся ему спасительной, теперь сводила с ума. Она сжимала, душила, оглушала и давила, словно толща воды, причиняя практически физическую боль.

В тишине жили голоса.

Они беззвучно скользили, словно тела огромных рыб в океанских глубинах или бесшумные тени, скрытые молочной пеленой тумана Белого Мира. Они говорили, не издавая ни звука, отчего заглушить их было совершенно невозможно. Голоса состояли из боли, гнева, страха и отречения. Они состояли из предательства, ярости и агонии. Они состояли из воспоминаний, впиваясь когтями и клыками в сознание и разрывая его на части.

Они состояли из смерти.

Потерянный в космической бесконечности, где погасли все звезды, он блуждал в пустоте, и ни один компас, ни один секстант в мире не помогли бы ему найти дороги к дому.

Он остался здесь один.

«Не сейчас, Том, — зашептал в памяти далекий голос. — Потом поговорим».

Гарри вдруг отчетливо осознал, что это были последние слова, которые услышал от него Том.

До того, как яд варны подействовал.

До того, как он убил лучшего друга.

«Это не твоя вина», — плавно двигаясь в белом тумане, выдохнула тень голосом Арчера.

«Только падая, можно понять, умеешь ли ты летать».

Гарри откинул голову, упираясь затылком в стену, и слепо уставился на своё бледное отражение в напольном зеркале, что стояло у противоположной стены его комнаты.

— Я падаю? — вслух произнес он. — Можно ли сидеть на месте и одновременно чувствовать, что проваливаешься в пустоту?

Тишина поглотила его слова без остатка, оставляя лишь горький привкус далеких воспоминаний:

«Что бы это ни было, мы справимся, — слышался его собственный уверенный голос, затерянный в море из теней и тумана. — Вдвоем».

«Вдвоем, — эхом вторил ему Том. — Всегда?»

«Всегда», — с улыбкой отвечал ему Гарри.

*

Альбус Дамблдор, ныне восстановленный в должности директора Хогвартса, после продолжительного разговора с министром магии снял очки, в задумчивости протёр их белоснежным носовым платком, после чего водрузил обратно на нос и взглянул через стол на угрюмого профессора зельеварения, расположившегося напротив него в гостевом кресле.

— Как он, Северус?

— Без изменений, — констатировал тот. — Поппи утверждает, что последствия отравления веритасерумом почти прошли, но Поттер по-прежнему целыми днями таращится в одну точку и почти не разговаривает. Вам удалось узнать, что они делали с ним на допросе?

— Я говорил с Маркусом, — Дамблдор покрутил в пальцах треснувшую фарфоровую чашку и поставил её обратно на стол. — Он утверждает, что кроме передозировки зельем правды никакого вреда Гарри не причинили.

— Никакого вреда? — Снейп смерил собеседника возмущенным взглядом. — Вы хоть видели его, Дамблдор? Мальчишка больше походит на живой труп, чем на человека.

Северус сердито барабанил пальцами по столу, на котором высились стопки документов и книг, собранных с пола после возвращения Дамблдора, но так и не разложенных по местам. Похоже, директор и правда был довольно занят, раз так и не привел свой разгромленный кабинет в приличный вид.

— Гарри пережил тяжелую травму, Северус, — тем временем устало напомнил тот. — Дай ему время справиться.

— Справиться с чем? — раздраженно уточнил Снейп. — Что его обвинили в похождениях его спятившего приятеля? — он презрительно фыркнул. — После всего, что выкинул этот кретин и его шавки, я не удивлюсь, если Поттер окончательно озлобится, — Северус болезненно скривился.— Для полной картины нам не хватает только второго Темного Лорда, одержимого ненавистью и жаждой мести.

— Гарри никогда не станет мстить, — заверил Дамблдор, покачав головой. — Тем более из ненависти.

— Вам ли не знать, в какие дебри может завести человека горе и отчаяние, — напомнил Северус.

— Дело не в отчаянии, — теперь директор выглядел отстраненным и задумчивым, словно припомнил что-то важное. — Гарри светлый волшебник. Он просто не способен на ненависть. Не предрасположен к ней.

Снейп подавил желание возвести глаза к потолку.

— Альбус, мы говорим о душевном состоянии мальчика, который за один неполный месяц пережил предательство и фактически смерть лучшего друга, арест и допрос, а вы снова твердите о предрасположенностях светлых и тёмных магов, — сварливо прокомментировал он. — Это совершенно не имеет отношения к делу.

— Напротив, Северус, — Дамблдор безрадостно улыбнулся, его голубые глаза наблюдали за деканом Слизерина едва ли не с сожалением. — Сейчас это имеет огромное значение.

*

Льющийся из окна солнечный свет, наполнял комнату и раскалял тишину, делая её невыносимой.

Светлой.

Яркой.

Душной.